Человек из дома напротив

– Ну, я немножко схитрил. – Шубин кивнул официанту, который поставил перед ним яблочный пирог, и принялся поедать десерт с явным удовольствием. – Во-первых, у меня была с собой вода. Целый литр. На литре я мог продержаться сутки, но сомневался, что у них хватит запала не отпустить меня на ночь. Во-вторых, будь Матусевич наблюдательнее, он бы заметил, что я никогда не появляюсь в столовой. Одно из самых жутких мест в институте! До сих пор иногда снится в кошмарах. Столики перемещаются с места на место, невозможно запомнить их расположение, люди ходят быстро и хаотично, два раза меня обливали то соком, то супом… Нет, это все… – он сделал жест, как будто срезал шляпку грибу, – недружественное. Приходилось брать еду из дома. Мне не нравилось готовить себе по утрам. Но не помню, чтобы я когда-то так радовался размякшему сэндвичу, как в тот день. В-третьих, плеер. «Продиджи», «Кристал метод»! Я рассчитывал, что батареи хватит часа на четыре. Однако плеер мне не пригодился. Разговоры Матусевича и прочих оказались очень интересными. Сначала они переговаривались шепотом, думая, что их не слышно. Смешные! Потом начали терять терпение. И вот тогда-то это стало по-настоящему захватывающим. И жутким.

– Почему жутким? – спросил Макар, когда Шубин замолчал.

Тот потер нос.

– Они очень быстро озверели. Вожаком был Матусевич – кто же еще! Он психовал. Я подкрался к стенке, за которой они сидели, и стал прислушиваться. В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот начнет их избивать, хотя для этого у него имелся Лобан.

– Избивать за что? – вмешался Сергей.

– Они собирались уйти. Им все надоело. Мы просидели там часов шесть, может, больше… Идейный из них был только Матусевич, остальные сначала развлекались, а потом пытались убедить себя, что развлекаются. Кому точно не было весело, так это Сафонову. В итоге из-за него меня и выпустили. Не будь там Никиты… – он задумался. – Скажу вам начистоту: я и тогда был уверен, что они убили бы меня, и уверен в этом сейчас.

– Да бросьте! – не удержался Бабкин. Макар выразительно посмотрел на него.

Шубин не обиделся.

– Видеть я перестал с четырех лет, когда переболел менингитом. Родители работали допоздна, дома мне надоедало сидеть, и я шел гулять. Каково четырехлетнему ребенку без зрения на улице? А? Тросточка у меня была детская, маленькая. Один раз ее выхватил какой-то алкаш – я чувствовал вонь перегара, – и выкинул в мусорный бак. Потом я уронил ее в канаву и не смог вытащить.

– Сочувствую…

Шубин нетерпеливо мотнул головой.

– Я рассказываю вам это все не для того, чтобы вы посочувствовали малолетнему идиотику. Поймите: у меня чутье на опасность. Вокруг Матусевича создавалось какое-то поле коллективного психоза. Это происходило… на моих глазах, сказал бы я, если б мог видеть. Как быстрое заражение. А Артему хотелось меня прикончить. От него пахло смертью. Лобан избил Клима, когда тот попытался уйти, я слышал крики и звуки ударов…

– Постойте! – встрепенулся Илюшин.

– Что такое?

– Вы назвали имя – Клим… Кто это? – Макар обернулся к Бабкину. – Он есть в твоих записях?

– Ни разу не встречается.

– А, это Василий Клименко, – сказал Шубин. – Еще один из компании Матусевича.

– Странно, что мы о нем раньше не слышали.

– Он был у них на побегушках. Ничем не выделялся. Я даже голос его толком не мог запомнить.

«Василий Клименко», – записал Сергей. Так их было шестеро, а не пятеро… Какая-то мысль забрезжила на краю сознания.

– Сафонов меня спас, – просто сказал Шубин. – Он напирал на то, что я сижу слишком тихо, что я мог уже умереть… Ему каким-то образом удалось развеять морок. Наверное, Эмиль и Сенцова были слишком поражены расправой над Климом.

– Значит, они вас выпустили?

– Ну да. Я просто взял свой рюкзак и ушел.

– Вы жаловались на них? – спросил Бабкин.

– Боже упаси! Зачем? Мне не хотелось быть жертвой, а тот, кто жалуется, жертва по умолчанию.

2

Едва они вышли из ресторана, Макар встал как вкопанный и с силой ткнул в Бабкина пальцем.

– Нам нужно узнать, где сейчас Василий Клименко.

– Если он вообще жив, – буркнул Сергей и потер ключицу.

– Жив. Был бы мертв, его фотография висела бы на стене в подвале. Пойдем скорее! – Макар поежился на осеннем ветру в своем пижонском пальто. – Ты далеко припарковался?

– За два километра отсюда, – со скрытым злорадством сообщил Бабкин, застегивая молнию теплой канадской куртки.

– То четверо, то пятеро, то шестеро, – задумчиво говорил Илюшин по дороге домой. – Здесь что-то не так.

Сергей пожал плечами:

– Обычная история. Сегодня поссорились, завтра помирились. Студенты – что ты от них хочешь!

– Хочу, чтобы они не запирали инвалида в пустом корпусе.

– Ты веришь его словам о том, что Сафонов предотвратил убийство?

Макар покачал головой и не ответил.

Из квартиры Сергей позвонил бородачу Игнатову и вернулся в комнату, где Макар восседал в своем чудовищном желтом кресле.

– Ты хуже Киркорова, – в сердцах сказал Бабкин. – Давай тебе еще перья нацепим и повесим золотую цепуру.

– Цвет настроения синий! – фальшиво пропел Макар.

– Полетели сквозь окна, занавешенные дождем! – поддержал Сергей.