Человек из красного дерева

Спина выглядела плохо, что и говорить. С левой стороны совсем чёрная. Пока шли (Читарь – впереди) – я всё смотрел на спину. Жалел собрата. Надо было срочно счищать шабером повреждённый слой – иначе появится трещина, а её не заделать ничем. Но где взять шабер? Весь мой инструмент остался в доме.

Осталась и большая фигура, о ней я не мог не думать. Всё переживал, хорошо ли замаскировал тайник. В полиции Павлово дураков не держат. Перероют всё пепелище, в поисках моих, Антипа Ильина, останков. Если статую Параскевы найдут и осмотрят – сразу поймут, что голова приделана к телу, и эта голова – та самая, похищенная из дома историка Ворошилова. Заимеют важнейшую улику, изобличающую меня как грабителя.

Я был скромным фабричным рабочим – а стану дважды беглецом: пропавшим без вести при пожаре, и вдобавок подозреваемым в преступлении.

Кое-как успокоились – и снова пошагали, но Читарь – без прежней скорости; захромал даже. И вскоре совсем остановился.

– Не знаю, дойду ли… Спина не держит, в ногу отдаёт. Думаю, здесь останусь. А ты, – велел он мне, – доберись до Криулино, до моего дома. Там – моя “Каравелла”. Возьми её – и за мной вернёшься, а мы тебя тут подождём.

Смотрел виновато.

Я никогда не видел его таким сокрушённым.

– Машина, – сказал я. – Правильно, братик! Нам нужна машина. Сидите тут, я скоро вернусь.

6

Прошагал вдоль дороги два километра, пока не нашёл, что искал: автозаправку. Укрылся в кустах, наблюдал, ждал. Из зарослей взлетели комары и оводы, окружили меня роем, зазвенели, атаковали, но тут же пропали.

Заправка выглядела что твой дворец: чистенький павильончик, стёкла сверкают, а внутри, как сейчас принято, – чего только нет: и магазин, и кофейня, музыка негромкая шелестит. Зайдёшь – и уходить неохота. Но я, конечно, не зашёл, иначе бы всё испортил.

Ждал долго. Люди подъезжали, заправлялись и уезжали; ни один водитель, покидая авто, не оставил ключ в замке зажигания. Но я знал – кто-нибудь обязательно оставит, по беспечности, по недомыслию. В павильоне процессом руководили две девушки, видные мне через стекло, а снаружи заправочными пистолетами орудовал невеликий мужичонка в форменном комбезе, с весёлым и гордым лицом недавно и успешно опохмелившегося пьяницы; он меня беспокоил, но не очень.

Я задумал злодейство, собирался взять грех на душу – какой по счёту уже? – но здоровье Читаря было важнее. Ради брата я угнал бы все машины в мире.

Наконец, мне повезло. Подкатил маленький серенький автомобильчик, помятый, поцарапанный, из него вышла женщина в старомодных роговых очках, в мешковатом, почти нелепом клетчатом жакете, похожая на школьную учительницу или на работницу какой-нибудь жилконторы, и она не вынула ключ из замка; женщина выглядела сосредоточенной, ключ оставила явно не от глупости, а просто – не берегла машину: кто покусится на потрёпанный рыдван, на ржавую микролитражку?

Она ушла в павильон оплачивать бензин – а я покинул своё укрытие, рысью подбежал к мужичонке-заправщику со спины и сильно ударил его кулаком в затылок. Мужичонка меня не увидел. Упал. Я перешагнул через него, прыгнул за руль, повернул ключ и уехал, благодаря небеса за удачу.

В тесной машине пахло сладкими духами.

Вернулся за Читарем и Евдокией, велел обоим сесть на заднее сиденье.

– Хочешь, я поведу? – предложил Читарь, но ответа от меня не получил. Надо было действовать быстро.

– На заправке есть видеонаблюдение. Угон зафиксирован. У нас примерно час, пока полиция раскачается. Но мы успеем.

Выжал педаль газа, разгоняя рыдванчик и поглядывая в зеркало заднего вида.

– Не надо было так делать, – сказал Читарь.

– Не такой большой грех, – ответил я. – Машину мы бросим, к вечеру её вернут владелице. Зато спину твою спасём.

– Но теперь, – сказал Читарь, – они будут знать, что ты жив.

– Не обязательно. Гляди, я весь закопчённый. По картинке с видеокамеры вряд ли опознают. А если опознают – пусть. Твоя спина важнее. Не дай бог ты треснешь. Хочешь быть калекой?

Читарь не ответил.

К счастью, всё обошлось: и бензина нам хватило, и полиция не настигла. За полчаса мы отмахали весь путь, и – не доезжая до поворота на просёлок до Криулино – бросили машину на обочине.

Ключ я оставил в замке, и даже надавил кнопку аварийной сигнализации, мне показалось это важным.

– Машина провоняла гарью, – сказал Читарь. – Они всё поймут.

Его дух умалился, – я ощущал страх и неуверенность.

Больше никаких сожжений, – решил я про себя, – эти приёмы хорошо работали двести лет назад, но теперь – не работают.

Пусть мы не стареем – но меняться обязаны, ибо мир вокруг меняется. Перемены нельзя игнорировать.

7

В конце пути мой брат совсем охромел, и я тащил его на себе.

Девочка всё это время молчала и мирно шла рядом, словно обыкновенный, хорошо воспитанный, послушный ребёнок при строгих родителях.

Про Криулино сказать нечего – избытая, полувымершая деревня, глухая, укромная; одни дома совсем брошены, в другие хозяева наезжали только летом и редко; постоянных жителей – несколько стариков.