Человек из Ларами

Направляясь в форт Рокстон, расположенный на вознёсшемся над городом крутом утёсе, в запряжённой одной лошадью коляске, Фрэнк Даррах вовсе не думал о Локхарте. И виноват в этом был Крис Болдт, оставивший Фрэнка в состоянии, близком к паническому. Болдт откровенно предупредил, что деньги за оружие получены, и груз нужно доставить по назначению как можно быстрее. Облизав пересохшие губы, Фрэнк сердито стегнул плетью по влажному крупу лошадки. Бизнес был давно налажен и шёл как по маслу, но для расширения всегда требовались наличные. Вернуть потраченные средства в названные Болдтом сроки не представлялось возможным.

Злость и отчаяние от ощущения собственного бессилия Фрэнк вымещал на несчастной лошади, снова и снова хлеща её по бокам и заставляя мчаться галопом. Когда коляска остановилась наконец перед караульными воротами, расплавленный диск солнца уже висел над трепещущим под ветерком флагом. Фрэнк объяснил, какие дела привели его в форт, и ворота открылись.

Учебный плац Рокстона представлял собой утоптанную земляную площадку, окружённую по периметру непритязательными глинобитными строениями. С десяток солдат, бездельничавших перед растянувшейся вдоль плаца казармой, молчаливыми взглядами проводили прокатившийся мимо экипаж. Свернув у северного края плаца, Фрэнк критически оценил пару офицерских жён, развешивавших на верёвке выстиранное бельё. Несколько человек вышли из лавки маркитанта, и он подумал, что на обратном пути нужно обязательно заглянуть к самому маркитанту и узнать, какие его потребности требуют срочного удовлетворения. Глянув в другую сторону, он увидел вышедшего из здания комендатуры широкоплечего, плотного мужчину, который уже повернул к офицерской столовой.

— Капитан Уайман! — окликнул его Фрэнк.

Уайман, уже добравшийся до конца дощатого настила, недовольно обернулся — долгий, томительный день заканчивался, и перспектива каких-то ещё дел его совсем не радовала. Поравнявшись с ним, Фрэнк пустил в ход всю свою любезность, что объяснялось занимаемой капитаном должностью квартирмейстера.

— Извините, если поздно, капитан, но как насчёт обмена?

— О какой сумме идёт речь, мистер Даррах?

— У меня три тысячи «зелёных».

— Да, я мог бы ими воспользоваться, — без особого энтузиазма согласился Уайман.

Фрэнк цинично усмехнулся — разумеется, про себя, — подумав, что ради таких денег капитан бежал бы за ним до караульных ворот. Наличные требуются армии постоянно — как для выплаты жалованья, так и для текущих платежей. С другой стороны, торговцы вроде него самого старались, рассчитываясь за поставки, избегать пересылки денег на восток. Квартирмейстеры обычно с удовольствием принимали наличные, выдавая вместо них переводные векселя.

Уайман жестом предложил Дарраху проследовать в здание комендатуры, где за столами ещё корпели над бумагами сержанты. У себя в кабинете капитан откинул крышку стола, предложил гостю сесть и повернулся к железному сейфу.

Плотное лицо капитана покраснело от жары. Его короткие, ухоженные, пшеничного цвета усы были аккуратно, с некоторым даже намёком на тщеславие, подстрижены. Повернувшись к сидевшему за столом с десятком переводных векселей, Уайман постарался проявить максимум сердечности при данных обстоятельствах.

Доллары уже лежали на столе. Уайман быстро и ловко их пересчитал.

— Три тысячи. — Он взял ручку и начал заполнять вексель. Поставив размашистую подпись, капитан критически взглянул на документ и передал его Фрэнку.

— Благодарю. — Фрэнк осторожно помахал бумажкой, чтобы чернила быстрее высохли. — Не пора ли армии объявить торги на поставку соли в отдалённые форты?

— Не могу ничего сказать. Вы же знаете, такого рода решения принимают в Санта-Фе.

— Но вы ведь поддерживаете связь с Санта-Фе, — с любезной улыбкой заметил Фрэнк. — Не могли бы вы упомянуть, что я получил в аренду соляную лагуну и теперь контролирую всю добычу соли в этой части Территории?

Капитан извлёк из кармана белый платок и тщательно вытер кончики усов. Соломенного цвета брови чуть заметно выгнулись. Секунду-другую он сидел неподвижно с платком в руке и лёгкой улыбкой избавившегося от иллюзий человека.

— Если я правильно вас понимаю, мистер Даррах, цена на соль повысится, — с едва заметной ноткой иронии констатировал Уайман.

— Незначительно. Мне предстоят существенные расходы.

Капитан прищурился.

— Никому ведь и в голову не приходило, — восхищённо сказал он. — Самая обычная соль. Но без неё не обойтись ни людям, ни скоту. Она нужна даже индейцам. А привозить её дорого. На сколько, по-вашему, могут подняться цены?

Даррах самодовольно улыбнулся в ответ. Уайман, будучи в некотором смысле человеком дела, мог оценить умный и тонкий ход. Сложив вдвое переводной вексель, он убрал его в кожаный бумажник и небрежно ответил:

— Любой овцевод или скотовод, ведущий дела с кем-то из моих конкурентов, с радостью повернётся ко мне лицом, как только поймёт, что сможет получать достаточно соли по разумной цене.

— Чтоб меня! — выругался негромко капитан. — Мне бы и в голову не пришло. Вы теперь можете придушить любого.