Человек из Назарета

— Ибо грядет Сын Человеческий — именно так сказано в Писании, — и горе тому, кто предаст Сына Человеческого. Но давайте подумаем о другом. Хотя это, в некотором смысле, продолжение разговора, ибо смерть Сына Человеческого должна быть последней из жертв, и принесена она будет ради искупления всех людских грехов. Теперь вы должны полностью понять смысл этой жертвы. Она необходима. Отец Небесный желает смерти Своего сына, который есть часть Его собственной сущности, чтобы заплатить этой божественной чистотой, которой грех противостоит. И не будет меньшей платы за грех. Так вы поймете истинную тяжесть греха, который оценивает Предвечный. И теперь об этой жертве будут помнить до скончания времен, как помнят о Пасхе. Но о ней следует не только помнить — она должна возобновляться, она должна ежедневно совершаться вновь, чтобы искупление людских грехов продолжалось. Ибо совершаемый человеком грех, телесный и духовный, грех, унаследованный им от Адама, ни в коем случае нельзя полностью искупите только через собственное покаяние человека. Как человек каждый день совершает грех, так же каждый день человека нужно спасать. А теперь я научу вас тому, как должна эта жертва возобновляться. Ее следует не просто помнить, но действительно совершать вновь. — Он взял оставшийся хлеб и сказал: — Я беру его и возношу благодарение Отцу нашему за этот благословенный дар. Я разламываю его и каждому даю часть его.

Он разломил хлеб на куски и передал хлебницу по кругу. Когда очередь дошла до Иакова-меньшего, тот, не удержав кусок в своих больших неловких руках, уронил его на пол. Он поднял хлеб и обтер его рукавом. Ученики озадаченно глядели на свой хлеб. Последующие слова Иисуса поразили их.

— Ешьте. Сие есть Тело Мое. Ешьте. — Некоторые замерли, не донеся хлеб до раскрытых ртов («Всегда у него разные неожиданности!»). — Ешьте! — приказал Иисус, и они начали есть. — Сие есть Тело Мое. А вы — те, кто получает силу, которую я оставляю вам. Те же, кому вы эту силу передадите, должны будут делать то, что сейчас сделал я, и так должно быть каждый день, до скончания времен, чтобы искупились грехи человеческие. По вкусу и по виду это хлеб, но на самом деле, когда произносятся слова, это и мое тело, мое присутствие.

Последовала напряженная тишина. Было слышно, как в кувшине булькало вино, которое Иисус наливал в чашу.

— А теперь я беру эту чашу — благословенный дар Отца нашего — и передаю ее вам, чтобы каждый отпил из нее. Это имеет запах и вкус вина, оно такое же прозрачное и жидкое, как вино, но на самом деле сие есть Кровь Моя — Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Пейте!

И они пили, передавая чашу по кругу. Они пили робко, скорее, отпивали из нее, и, когда чаша дошла до последнего, вина в ней оставалось еще много.

— Допивай, Иоанн, — сказал Иисус, — ты последний. — Затем он продолжал: — Когда вы останетесь одни и будете исполнять свой долг, проповедуя учение, вы должны повелеть всем, кто верит в меня, принимать эту еду из Плоти и Крови Моей. Я сказал «одни», но вы никогда не останетесь в одиночестве, ибо я буду с вами. И буду не только в духе, но и в Плоти Моей и Крови — в двух этих освященных формах — до скончания времен. Каждый день меня будут приносить в жертву, и каждый день я буду возрождаться.

Затем Иисус устало откинулся на спинку стула. Фома заговорил в своей обычной грубоватой манере:

— Есть вещи во всем этом деле с плотью и кровью, если мне позволено будет так выразиться, которые я никак не пойму. Я не принимаю это смертельное дело всерьез, потому что ты не погибнешь, когда мы с тобой…

— Фома, Фома! — остановил его Петр.

— Ну хорошо, хорошо, «отойди от меня, сатана» и все такое. Забудем на минуту о смерти. Ты говоришь, что нужно есть твою плоть и пить твою кровь, а так делает только зверь, который убивает и съедает то, что убивает. Но мы ведь люди, а не звери, и мне не нравится то, что ты говоришь.

— Ты выказываешь свою обычную смелость, Фома. Позволь мне изложить это следующим образом. Жертва — это уничтожение. Когда ты ешь хлеб и пьешь вино, ты уничтожаешь их. Но, уничтожая их, ты приносишь пользу своему телу. Однако кусочек хлеба и капля вина — жертва за грехи рода человеческого недостаточная. Поэтому хлеб и вино должны быть превращены во что-то — в какое-то тело, которое не будет жертвой слишком малой. И еще одно. В такой форме — в виде хлеба и вина — я буду вместе с вами. Но буду не как парящий или всепроникающий дух, а как нечто твердое и текучее. Вы можете использовать хлеб и вино, только принимая их внутрь. — Он заговорил громче: — Достаточно легко, слишком легко — и вы поймете это — говорить о хлебе и вине как о простом напоминании, о знаке или символе. Но я действительно должен быть с людьми в этой форме. Простые вещи из нашей повседневной жизни — что может быть лучше?

Снова все замолчали, уже более спокойные, удовлетворенные сказанным. Фома повторял про себя: «Да, да, да». Иисус быстро спросил у Иуды:

— Ты доволен тем, как я это изложил, сын мой?