Человек из паутины

- Хуй, - мгновенно перевела Леля со старинного на современный язык. Затем продолжила свой рассказ.

...Вылезает и набухает все, набухает, и тянется ко мне, и подрагивает, а в маленьком белужьем глазке такая стоит любовь, что в сердце у меня, как в замочке, кто-то будто ключиком повернул, и я не удержалась и это сделала. А после губы платочком вытерла и поцеловала белуху в веко. Оно соленое у нее, ее веко-то, и нежное, как у маленького ребенка.

Чай остыл, настолько этот Лёлин рассказ увлек и заворожил Машеньку. Она сидела ни жива ни мертва и даже прослезилась, расчувствовавшись. Леля пригубила ликера.

- Давай, - вдруг сказала она, - ты будешь моей помощницей, когда я Ивана Васильевича от болезни лечить начну?

- Хорошо, - согласилась Машенька. - Ты не думай, я баба схватчивая. Это только в подвале я испугалась, потому что не люблю темноты. А так я ничего не боюсь - ни трупов, ни милиционеров, ни привидений. Я вот думаю, а вдруг его сглазили? Или, может, хомут надели?

- Хомуты, ворожба, заломы - все это болезни пустяшные и убираются за одну минуту. Вот когда сердечное потрясение - это уж действительно катастрофа.

- Ты думаешь, у Ивана сердце?

- Тут не думать, тут надо знать. Все, что нужно для его излечения, у нас имеется. Остается найти больного.

Леля сунула руку в торбу и вытащила план Петербурга. Разложила план на столе, затем из маленького лакированного пенальчика вынула ту самую паутинку, обретенную в букинистическом магазине. Подняла паутинку в воздух и выпустила над разложенным планом. Медлительная серебристая нить секунду висела, не опускаясь, затем стремительно спланировала на карту и ровнехонько, как стрелка магнита, легла вдоль линии Загибенного переулка

Леля кивнула Машеньке. На сборы ушла минута. Скоро они уже спешили по улице к ближайшей автобусной остановке.

Глава 12. Кадерия Карловна наносит удар

Ванечка шел по Загибенному переулку и думал о медсестре Машеньке. Как она выйдет ему навстречу - да хоть из этой вот затерханной подворотни с покосившейся чугунной залупой, торчащей из заасфальтированной мошны.

Машенька появилась внезапно, она вышла из подворотни с девушкой, которая была Ванечке незнакома. Остроскулое лицо спутницы и оленья простота ее глаз заставили Ванечку улыбнуться. Он сразу же погасил улыбку, потому что и Машенька, и вторая, оленеглазая, обе были сосредоточенны и серьезны.

Ванечка опустил глаза и сразу же с ужасом обнаружил, что ботинки его не чищены, на левом на носу трещина и шнурки на обоих рваные и в лохматых до неприличия узелках.

- Здравствуй, - сказала Машенька, сразу переходя на "ты". - Это Медсестра Леля, она будет тебя лечить.

- Здравствуйте, - сказала Медсестра Леля. - Вам привет от Шамбордая Михайловича. Я его ученица, он просил меня вас поцеловать. - Леля потянулась на цыпочках и поцеловала Вепсаревича в губы.

- Спасибо, - ответил Ванечка, смущенный от такого привета. - Как он сам? На здоровье не жалуется?

- Грех ему на здоровье жаловаться при его-то природной жизни. Зато у вас вон, Иван Васильевич, под глазами нехорошие тени.

- Это я позвонил в издательство, и там меня поздравили с увольнением. Стопоркова взяли на мое место.

- Разве стоит из-за этого волноваться?

- Нет, в общем-то, но за литературу обидно. Маша, - сказал он Машеньке, молчаливо слушавшей их беседу, - я пытался... тебя найти, позвонить, но почему-то все время не получалось.

- Я тоже тебя хотела найти. Вот, нашла.

- Это я нашел. Я только что загадал, что ты появишься из этой вот подворотни, и ты, действительно, появилась. Чудо какое-то.

- Не чудо, - сказала Медсестра Леля. - Мы знали, что вы здесь будете, поэтому сюда и пришли. Сейчас мы поедем к вам и сразу же приступим к лечению. Все, что нужно, там уже есть. Я на днях к вашей матушке заходила.

- Сейчас вы пойдете с нами, и если кто-нибудь будет вякать или лепить горбатого, то я за свои нервы не отвечаю. - Феликс Компотов-старший раскачивался на ногах-качелях и перекатывал над скулами желваки. Рядом стоял Глюкоза, вышедший на тропу войны. Глаза у него слезились от мутного табачного дыма поддельной сигареты "Пэл Мэл". Колька из 30-й квартиры крутил от дедова "Запорожца" ключ; саму машину покойный папа его папаши по пьяни утопил в проруби в одна тысяча лохматом году. Демонстративно наособицу от компотовских стоял Чувырлов Альберт Евгеньевич, бывший Ванечкин сопалатник. Стоял он с независимым видом, показывая всей своей позой, что не все в этой компании лохи, а есть люди очень даже авторитетные. Он, например, Доцент.

- Что, не поняли? - Феликс Компотов-старший выставил вперед пальцы и пошевелил ими, как осьминожьими щупальцами. - Руки в ноги и на счет раз в подворотню.

Переведем стрелку наших часов на некоторое время назад.