Человек из пропавшей страны

В то самое время, когда Ленка прочла письмо, Светка Лавочкина притаилась в темной комнатке студенческого общежития, нарочно не включая свет, и смотрела на огни вечернего города. Два дня выходных. Соседка уехала домой. На столе остывал стакан блеклого студенческого чая и подсыхало маленькое пирожное. А на душе жгучая грусть. Почему он не пишет? Не отвечает? Неужели забыл? Ведь она так старалась. Старалась понравиться, отбросив девичью гордость, стала уязвимой и слабой. Потому что, когда признаешься в чувствах – даешь другому человеку власть над собой. Если он не ответит на последнее письмо, то значит…, а впрочем все и так ясно. Хотя… ничего не ясно. Она не знала, что делать и металась. Вот она уверенно решает забыть его, а спустя всего секунду считает жизнь без него непроходимой тоской. Нужно ли за него бороться или найти другого? Где приличные границы навязчивости? Хорошо ли быть гордой? Мальчики должны добиваться внимания девочек – так учила мама. Но у нее, кажется, другой случай. Или ей так только кажется? И главное – как он к ней относится? Она была готова дорого заплатить, чтобы просто узнать ответ. Да или нет? Но кто же знает ответ?

Так она сидела на кровати, обняв колени. Мерцающие огни города освещали печальное лицо. Неожиданно в дверь постучали и в темную комнату с шумом вошли разгоряченные подружки. Щелкнул выключатель, яркий свет заполнил все вокруг.

– Светик, ты чего в темноте грустишь? Пошли танцевать, там полно наших! Пошли, собирайся!

Из коридора доносились звуки музыки. В студенческом общежитии организовали дискотеку. Интернета тогда еще не было и молодежь от скуки не знала, чем заняться. Светка не стала краситься, оделась точно так же, как на фотографии, отправленной с письмом Сафарову, и пошла на звуки музыки. Скоро она влилась в толпу, и тоска притупилась. И даже кое-что произошло. Его звали Эдуардом.

На медленный танец ее пригласил парень с пятого курса. Как оказалось, жил он этажом выше. В тот вечер все медленные танцы были его. Он не давал ей прохода и постоянно крутился возле. Высокий, худощавый, с большими ладонями и костлявыми плечами. Светке он сразу не понравился. Его слащавая улыбка с постоянно влажными губами… фу! Но она не могла сказать ему твердое “нет”. Вообще-то могла, но ведь мама учила, что мальчики должны добиваться девочек… Тогда вроде все правильно. Закончился вечер тем, что он зажал ее в углу темного коридора, лапая длинными руками и целуя мокрыми губами. Светка вертелась и наконец, что было сил оттолкнула его.

– Отстань! Хватит! Прекрати! – вскрикнула она.

– Ты чего ломаешься? Смотри, какая недотрога! – парень вытер рот рукавом. – Все равно я тебя добьюсь!

– Дурак! – Светка прошмыгнула мимо него, забежала в свою комнату и, тяжело дыша, щелкнула хлипким шпингалетом.

А спустя месяц Эдуард уже не казался плохим. Скорее забавным. У Эдуарда была гитара. Концертная, фирменная. Как красиво звучит живая гитара! Ни один современный синтетический трек на трогает душу так, как живой звук! В общежитии студенты собирались в какой-нибудь комнатке, Эдуард брал гитару и играл что-нибудь из репертуара Сектора Газа, Нэнси или Цоя, а все молча слушали красивый от природы голос. Глубокий, чувственный, бархатистый.

Эдуард пел, глядя на Светку серо-голубыми глазами, и в такие минуты она размягчалась, словно мороженое в комнате. Мало какая девушка устоит от такого внимания. Подружки открыто завидовали, но она решила подождать до Нового Года, втайне все-таки надеясь на письмо от Сафарова. Напиши же! Неужели это так трудно? Хотя бы соври мне в письме! Дай мне надежду! Дай пожить этой надеждой! Я прибегу к тебе! Я дождусь тебя, сколько бы ни пришлось ждать! Пожалуйста, спаси меня! Не отдавай меня ему! Не отдавай…, ведь я долго так не выдержу…

Глава 34. Прива, колхоз!

Сафаров же после расставания с Ленкой снял меблированную квартиру, купил подержанную машину, купил водительское удостоверение, и вечерами пропадал в другом спортзале неподалеку. Времена такие, что вся надежда только на свои силы. Банды и группировки были всюду. От серьезных дельцов, до обычных отморозков. Выйти ночью на улицу означало нарваться на неприятности. Пропадали люди. Бизнесмены, торгаши и простые бездомные. Лихие были времена.

Однажды вечером он все же зашел в старый спортзал Фрола. Попрощаться. Его там не ждали.

– Опасный Студент вернулся, – встретил его Глухарев. – Что же ты старых друзей бросил?

Все остановили тренировку и смотрели на него, как на чужака. К нему подошел Краб и единственный поздоровался за руку.

– Отстаньте от него, – сказал Краб, – у него другой бизнес.

– От нас так просто не уходят, – процедил сквозь зубы Глухарев.

– А как уходят? – спросил Сафаров, глядя ему в глаза. Словно они снова оказались в школе, друг напротив друга, со сжатыми кулаками готовые драться.

Глухарев замялся, но ответил:

– Смотри, если про кого-то из нас вякать начнешь – до утра не доживешь.

– И все?

Стало казаться, что он сейчас ударит Глухарева.

– А че ты такой борзый стал? – скривив рот сказал Глухарев.