Человек как iPhone

– Ты опять? – удивился Курт.

– Хочется походить по рядам, полистать, почитать, что-нибудь взять.

– Водки и сигарет.

– Нет, не думаю, что-то покрепче.

– Ну, пойдем.

– Хорошо.

Дорога заняла у них пять минут, они поздоровались с испуганным библиотекарем, похожим на Бротигана, только женского пола, и пошли по рядам, положив пакет с выпивкой возле стойки.

– О, кого я вижу, пан Достоевский. Что за книга? Игрок.

– Я читала, там про парня, который проиграл в казино планету.

– Интересно.

– Он не захотел ее отдавать, тогда четверо черных накачанных парней пришли к нему, поломали ему немного печень и забрали проигранное.

– Как же так?

– Вот так, забрали Тихий океан, США, Россию, Китай, первые месячные, оргазм, ураган, Достоевского, письмо Чехова брату и прочее.

– В миниатюре?

– Нет. Ты с луны, что ли, упал?

– Не знаю, я тут вижу Праздник, который всегда с тобой.

– О, это про марихуану и Бурю в пустыне, когда обкуренные американцы голыми руками усмирили Саддама Хусейна, посадили его за стол, заставили его писать стихи и потом издали их по всему миру. Сделали диктатора величайшим поэтом мира.

– А после убили.

– Нет, он до сих пор гастролирует по всем странам, читает произведения про орангутангов, макак, кофемолки, шимпанзе и животворящих горилл.

– Кофемолки не лишние здесь?

– Они образуют вершину, потому что на вершине Парнаса стоит кофемолка и перемалывает кости обезьян.

– Такой кофе я б выпил.

– Все мечтают о нем, но пью его только я с подругой на вечерней веранде в Панаме.

– Хоть бы раз меня позвала.

– Я летаю туда одна.

– Мы отвлеклись.

– Конечно. О, господин Селин. Трактор, а не писатель. Он проходит весной по полю и сажает в нем буквы, восходят целые произведения, их можно читать только с неба. Вот так вот. Созданы небесные библиотеки, где раздают бинокли, чтобы люди постигали написанное, пока его не срезал комбайн.

– И произведения гибнут?

– Поступают в людей, как абитуриент в институт.

– Их читают желудки?

– Желудок умнее, чем мозг.

– Это пока.

– Ну пусть.

– Некто по имени Блок. Так, что тут у нас? Стихи. Что-то похожее слышал или мне только кажется. Стихотворение Демон. Наверняка про меня, ведь я похож на Христа. Просто чудные строчки. Он стоит на земле и держит на нитке луну. Это воздушный шар. Я бы поступил наоборот.

– Давай потягивать пиво – библиотекарь ушел.

Курт подошел к пакету, оглянулся по сторонам, взял пиво и вяленое мясо, еще раз осмотрелся и открыл бутылки об стол. Сделал глоток, похожий на посмертную маску Гегеля, и отправился к Кортни.

– С пивом шикарней читается, – произнесла она, беря из рук Курта бутылку. – Мясо? Его люблю.

Она жевала и медленно передвигалась вдоль полок, брала в руку книгу, ставила на свободное место бутылку и листала написанное.

– Вот, кажется, Бродский. Он большой был философ. Сравнил лицо армянина с горой Арарат.

– Разве? – спросила Кортни.

– Да, говорят, что так.

Он закрыл один глаз, но так как ничего нового в себе не увидел, открыл его.

"Вот я со своей подругой, вот мы пьем пиво, вот въедаемся в книги, но ведь всё это умрет и исчезнет. Или нет? Или я сожму свою душу в кулак, доведу ее до состояния пульсара, даже чего-то большего, плотного, сжатого, сильного, сделаю из нее нерастворимое нечто и направлю на тело, чтобы она захватывала его, делала собой и питала. Ведь так и должно быть: по дому и по улице должны расхаживать души, курить сигареты и гадать, есть ли тело у них".

Она передала ему книгу Бродского, он взял ее и начал листать, просматривать стихотворения, пахнущие наездом гопника на ботана и дохлыми муравьями.

– Любопытно, – произнес он, – будто я не читаю глазами, а пишу ими. Книга апостол, книга всерьез. Напоминание о кахетинском вине и башне Греми. Сама Грузия. Но вообще здесь не слова, а ноты.

– Бродский – погружение на глубину батискафа, набитого мусором и бюстом товарища Ленина.

– Возьмем эту книгу?

– Можно.

– И вот эту еще.

– Акутагава. Помню. Вроде читала в школе. Там про полеты на Марс. Жизнь идиота. Писатель сидит в своей комнате и пишет, тем самым летая в космосе.

– Во тьме, понимая, что мрак, темнота – это мухи. Мини-мухи везде. Но может идти и снег. Тот, что не тает на солнце.

Отложили в сторону книги и обнялись.

"Чертовски пьян, но не алкоголем, а вниманием моря ко мне, купающим меня, терзающим, ломающим и уносящим целые куски моей плоти вместе с собой. Нужно немного откачать его из меня, но лучше проделать во мне дырку, чтобы я шел и оставлял за собою море, с кораблями и островами, на одном из которых живет Робинзон Крузо, дающий до семи Пятниц в неделю".

Поцеловались, точнее обменялись вкладышами от жвачек и миллиардами световых лет.

– Хемингуэй. Ну это такая фирма, без сомнения, холодильник Хемингуэй, пылесос и страна.

– Махнем в нее?

– Как-нибудь, – уклончиво ответила Кортни.

– Большая страна?

– Не думаю.

– Была в ней?

– Пока что нет. Но надеюсь, просто нет рейсов туда, которые обязательно появятся.

– Тогда и поговорим. Так, что это? Кафка. Упрямая вещь, напоминающая собой клавиатуру, колонки и мышь.

– Тут ты не прав. Кафка – два автомобиля, когда второй из них на буксире, но вместе они одно.