Человек. Книга. История. Московская печать XVII века

Третья категория записей, непосредственную связь которой с текстом и экземпляром данной книги сегодня проследить не удается, не является прямым источником по истории книжной традиции. Эти записи, как правило, не могут быть интерпретированы и в рамках исторической судьбы данного экземпляра[374]. Поэтому записи подобного характера требуют при своем исследовании и использовании в качестве источников только минимальных сведений об экземпляре книги, на которой они обнаружены, а не полного научного ее описания. С другой стороны, источниковедческое значение и информативность этого вида записей значительно возрастают от сопоставления с тематически близкими. Это положение справедливо для различного рода хозяйственных и нотариального характера записей, содержащих указания цен на разные виды товаров, перечисление хозяйственных работ, долговых и закладных записей. Точно так же календарные, астрономические, естественно-научные записи приобретают большое значение, если могут быть собраны и изданы по тематическому принципу для определенного периода, региона или вида изданий. Представляется, что этот принцип при хронологическом расположении материала особенно важен для публикации хроникальных (исторических) записей, каждая из которых сама по себе может быть более или менее интересна, но, собранные воедино хотя бы по нескольким крупным хранилищам, они могут дать любопытную картину исторических воззрений и психологии эпохи. (Достаточно напомнить наиболее частые и поэтому наиболее известные записи этого характера, посвященные личности и деятельности Петра I и его ближайших наследников.)

По характеру и источниковедческому значению к этим записям близки записи, содержание которых определяется прежде всего функцией текста (записи учебного характера, пометы для певцов и чтецов и т. д.), а не судьбой конкретного экземпляра книги. Некоторые из этих двух категорий записей прямо совпадают. Например, записи астрономического и календарного характера функционально могут быть связаны со святцами и месяцесловами, но часто появляются и на любых других книгах. Для источниковедческого исследования «функциональных» записей и их публикации, очевидно, достаточно знать, в связи с функционированием какого текста они возникли и тот же самый минимум сведений об экземпляре, что и для записей третьей категории. Особенно перспективными для их исследования, видимо, являются тематические публикации[375].

Записи третьей категории, которые до последнего времени не только не привлекали внимания историков, но часто не фиксировались даже книговедами, собранные по тематическому принципу, могут стать интереснейшим историческим источником. Речь идет о записях, которые древнерусский читатель сделал непосредственно под впечатлением определенного личного настроения, переживания. Часто, как уже отмечалось выше, они имеют фольклорный характер и являются отрывками наиболее популярных притч, загадок, нравоучительных поговорок. Часть из них, очевидно, является продуктом творчества самих читателей: это парафразы или кальки известных произведений святоотеческой литературы или фольклора; размышления на богословские или житейские темы. Много среди записей этого рода совершенно непосредственных, трогательных, наивных и сердечных выражений радости и горя, любви, ненависти, печали. Эти тексты могут стать прекрасным материалом для изучения социальной и исторической психологии эпохи.

Все сказанное выше позволяет, как нам представляется, повторить тезис об источниковедческой сущности записей как основном факторе, определяющем методику их описания и публикации.

Записи первой категории, появившиеся на экземпляре в стенах Печатного двора, связаны с данным экземпляром книги как частью издания. Поэтому их публикация возможна и как выборка соответствующих помет на известных экземплярах данного или близких по времени изданий.

Записи второй категории как исторический источник находятся в нерасторжимой связи с экземплярами книг, свидетельством функционирования которых в определенную эпоху они являются. Отсюда и вытекает методика публикации этих записей внутри тщательного поэкземплярного описания (Каталога книжного собрания) или при обязательном учете результатов такого поэкземплярного описания. Примером этого типа изданий являются «Каталог книг кирилловской печати XVI–XVII веков» (Л., 1970), составленный А.Х.Горфункелем, и «Описание книг кирилловской печати Горьковского историко-архитектурного музея» (Горький, 1976), составленное М.Я.Шайдаковой.

Записи же третьей категории и ряд «функциональных» помет на древних книгах как исторические источники могут даже значительно выиграть от тематических публикаций, поскольку их историческая связь с экземпляром книги минимальна.