Человек-комбини

— Ну вот, полюбуйтесь! Из вуза вышибли — перебрался в техникум, да и там надолго не задержался…

— А из всех квалификаций — что, один английский?.. Как это? Даже на права не сдал?!

Вскоре весь наш персонал уже судачит о Сирахе на все лады. Похоже, эта тема заботит их куда больше, чем только что поступившие в продажу колбаски с сыром, распродажа онигири по сто иен за штуку или раздача скидочных купонов на готовые салаты.

Привычная «Симфония комбини» звучит всё фальшивей. Как если бы до сих пор все мы слаженно исполняли одну на всех композицию, но теперь вдруг каждый вынимает из кармана свой инструмент, играет на нём что в голову взбредёт, и всеобщая дисгармония царапает слух всё резче и неприятнее.

Больше всего меня пугает наш новичок, Туан. С каждым днём он словно впитывает магазин всем телом — и всё больше похож на остальных. Случись это в прежнем комбини проблем бы не было. Но, подражая нынешним сплетникам, он всё больше превращается в существо, не имеющее с настоящим Человеком-комбини ни-чего обшего.

Раньше этот парнишка был таким серьёзным. А теперь может запросто, не дожарив сосиски, оторваться от дела — и ляпнуть мне что-нибудь идиотское:

— Фуpy-у-у-укуpa-ca-a-ан? А ваш му-у-уж ра-а-аньше рабо-о-отал зде-е-есь?

Растягивать гласные он, похоже, научился у Идзуми-сан.

— Он мне не муж! — отвечаю я скороговоркой. — А ты лучше думай о том, что в такую жару холодные напитки раскупят очень быстро. Как только полки с минералкой начнут пустеть, тут же пополни их новыми бутылками из холодильника. То же самое — насчёт пакетов с зелёным чаем. Сегодня с этих полок глаз не спускай, понятно?

— Фуру-укура-са-ан? А дете-ей делать бу-удете? Моя ста-аршая сестра тоже за-амужем, у неё-о-о уже тро-ое. Такие ма-а-аленькие, просто пре-елесть!

Определённо, этот парень всё меньше похож на работника магазина. Да и все остальные, даром что носят униформу и вроде бы выполняют ту же работу, до звания Человека-комбини уже не дотягивают, хоть убей.

Одни только покупатели, ничуть не меняясь, заходят в магазин и нуждаются во мне, как и прежде. Все, кого я считала братьями и сёстрами одной со мной крови, превратились в «деревенских самцов и самок. — и лишь покупатели своей верой ещё поддерживают во мне дух Человека-комбини.

Моя же сестрёнка заявляется распинать Сираху в воскресенье, через месяц после того ночного звонка.

Вообще-то она человек спокойный и мягкий, но тут её словно подменили.

— Ради твоего же блага — я просто обязана сказать пару слов! — объявляет она ультиматум прямо в мой домофон, и я вынуждена капитулировать.

Предлагаю Сирахе пойти погулять, но он отвечает: «Да всё окей!» — и остаётся в квартире. Странно, думаю я, ведь он так не любит, когда на него наезжают…

— Муж согласился с Ютаро посидеть. Прошу его иногда, — говорит сестрёнка, переступая через порог.

— Понятно. Ну, располагайся в моей теснотище!

Впервые за долгое время вижу её без малыша на руках, и мне так и чудится, будто она потеряла его где-нибудь по дороге.

— Не стоило тебе тащиться в такую даль. Позвонила бы, как обычно, я и сама бы приехала.

— Ничего-ничего! Сегодня у меня к тебе большой разговор… Не помешала?

Сестра обводит взглядом комнату.

— А тот мужик, что с тобой живёт… Его сегодня не будет? Может, он меня испугался?

— Что? Да нет, он тоже здесь.

— Здесь?! — тут же подскакивает она. — Но… где? Надо хоть поздороваться!

— Ничего, можно и не здороваться… — успокаиваю я. — Хотя уже пора давать ему корм.

Я беру тазик для стирки, который теперь держу на кухне, накладываю в него рис, вываливаю из кастрюли только что сваренные картошку с капустой и уношу в ванную.

Сираха сидит в пустой ванне, подстелив под задницу пару подушек, и листает странички в смартфоне. Протянутый корм он молча берёт у меня из рук.

— В ванной?.. Он что, живёт в ванной?

— Ну да. Двоим в одной комнатке тесно, вот я и держу его там.

Сестрёнка, похоже, теряет дар речи, и я объясняю дальше:

— Ну сама посуди: дом совсем старый, так? Вот Сираха и решил, что мыться лучше в платном душе за углом, чем киснуть в этой прогнившей ванне. И теперь выдаёт мне деньги на душ и на корм. Немного хлопотно, однако в целом держать его дома очень удобно. Все вокруг за меня так радуются, говорят мне «умница», поздравляют, желают счастья. Убеждают себя в том, что у нас всё в порядке, и больше с расспросами не пристают. Очень удобно правда…

Поняла ли сестрёнка мои объяснения? Трудно догадаться — сидит она с опущенной головой.

— Ах да! Есть нераспроданный вчерашний пудинг, не хочешь?

— Вот уж не думала, что у тебя всё так… — говорит она вдруг, и голос её срывается. Удивившись, я заглядываю ей в лицо — и вижу, что она плачет.

— Ты чего? Погоди, сейчас салфетки принесу! — кричу я голосом Сугивары.

— Сестричка… Когда же ты наконец исправишься?

Она открывает рот, но, не в силах ругать меня, закрывает лицо руками.

— Не могу больше… Что же я должна сделать, чтобы ты стала нормальной? До каких пор мне всё это терпеть?

— Что? — удивилась я. — Так ты меня терпишь, что ли? Прости, дорогая, но разве это я заставляла тебя сюда приходить?