Человек, которого нет (СИ)

"Приходи, я дам тебе прочитать..."

Яна Тимкова, "Повесть о каменном хлебе"

Записки сумасшедшего: Защита свидетелей

В этой истории много пробелов и лакун - даже то, что я знаю, я не могу и не хочу рассказывать всё и полностью. По личным причинам и еще потому, что некоторые люди, живущие здесь и сейчас... Я не хочу говорить о них и об их роли в этой истории, а без этого я не могу объяснить кое-какие связи и раскрыть полностью логические цепочки. Например, монета со львом - я ведь сказал, что она не моя? У меня теперь тоже есть такая, но я достал ее намного позже. Просто нашел в интернете сайт, где продаются старые и редкие монеты, нашел нужную и купил. И я не хочу говорить о том, у кого такую монету увидел впервые. У него своя жизнь. Это я готов встать тут посередине и рассказывать о себе всё подряд... Почти всё. И это мое личное дело. В том, что касается других - я скромен и молчалив.

Я говорил про "Повесть о каменном хлебе". Я не хотел бы оказаться втянутым в подобную историю. Ни в какой роли. Мне ни одна не подходит. Я вообще живу в другом мире, где другие представления о приемлемом и допустимом, нормальном и принятом. Другие отношения между людьми. Без манипуляции (как основного способа удовлетворять потребности) и зависимости, без намеренной лжи и сознательного использования другого в своих интересах. Чур меня, чур.

Но если я отваживаюсь признать свою историю реальной и себя - настоящим, то... Я что, один такой исключительный? Да в жизни не поверю!

Я - не исключительный. Я - в меру обыкновенный. И если со мной такое случилось, могло случиться и с кем-то еще. Жуть, правда? Так это еще не жуть.

Но, сказавши "а", приходится говорить "б", иначе и затеваться не стоило.

Итак, предположим, что я знаю еще нескольких человек, которые сохранили в той или иной степени отрывочные воспоминания о том, что принято называть "прошлой жизнью". Предположим, что некоторым из них я склонен верить - они производят впечатление вменяемых людей, по их поведению не видно, чтобы они пытались таким образом придать себе "интересности", им вообще интересно другое. Предположим, что пара-тройка из них рассказывают о тех же местах, о том же времени... Мне только и остается, что воскликнуть "я вас видел на Луне!". Вот это - действительно жуть.

Потому что если я говорю другому, что у меня есть "прошлая" память - другой, кто сам не задет и не помечен таким опытом, чаще всего пугается. Начинает думать, что я псих или пытаюсь ему "вкручивать" с неизвестной целью или что еще. Думать так и говорить мне об этом. Или говорить это другим обо мне.

А если все-таки не пугается на этом этапе, отваживается присмотреться к ситуации и ко мне, сложить два и два, и все-таки остается со мной, то следующий шаг - упоминание о тех, кто был там и есть здесь и сейчас, оказывается последней каплей. "Это уж слишком". Это, кажется, несомненно и обязательно пахнет "каменным хлебом".

Что тут сказать? Это и для меня "уж слишком". Наверное, если бы смотрел со стороны и очень издалека, я бы и сам заподозрил что-нибудь такое. Кажется, оно непременно должно так пахнуть.

И я бы посыпал главу пеплом и удалился в скит от греха подальше. Но у меня есть одно единственное оправдание. Одно-единственное, но для меня - главное. И я бдительно слежу за тем, чтобы его не утратить. Да и не оправдание оно вовсе. Просто - я живу в другом мире, я состою с людьми в других отношениях, и "каменный хлеб" для меня не еда ни с какой стороны, и сколько ни пытались меня им кормить, сколько ни пытались у меня его выпросить - у меня его нет и мне он не съедобен. Я не голоден. Не настолько. Людей люблю вольных и сильных. К себе их привязывать... Да некогда мне с таким "привязанными", что с них взять? Какой интерес? А сильные и вольные так не привязываются, чтобы по рукам и ногам, чтобы ни разума, ни критичности.

В общем, с теми, кто оказывает мне честь быть моими друзьями, такой финт не провернешь. А мне и не интересны такие финты.

Я вспоминаю одну историю, которую прочитала она в давние дни, в каком-то советском журнале, кажется, это была "Работница". Это был рассказ опытной и искусной мастерицы-парикмахера о том, как она подбирает прическу к облику и манерам клиентки. Однажды ей пришлось причесывать для какого-то важного мероприятия супругу иранского шаха, Сорайю Эсфандиари-Бахтиари. Та, сев в парикмахерское кресло, оглядела висящие на стенах фотографии с образцами причесок, слегка нахмурилась и сказала: "Посмотри на меня. Посмотри на мои украшения. Понимаешь?" В результате шахиня осталась довольна работой мастерицы, а мастерица сохранила память о прекрасной и величественной царице.