Человек, который хотел понять все

—  — Не знаю. — Франц вспомнил запуганное выражение на лице новичка в начале событий, зловещую ухмылку в середине и ужасную гримасу в конце. — Нет, не знаю.

—  — А кстати, почему вы вообще за него вступились? Вы за всех униженных и оскорбленных вступаетесь, как Дон Кихот? — Этот Следователь, видимо, играл роль «Скептика».

Франц промолчал.

—  — Отвечай на вопрос! — гаркнул на него «Злыдень» справа.

—  — Мое отношение к униженным к делу не относится.

—  — Ах ты, сволочь …

—  — Господа, господа … — примирительно перебил Добряк, — давайте не будем выходить за рамки … — он пошелестел бумагами на своем столе. — Продолжим допрос: каким, по-вашему, образом, 24-ый сумел выбраться из запертой камеры и расправиться с охранниками и вашим Наставником?

Секунд пять Франц собирался с мыслями.

—  — Я не утверждал, что это он расправился с охранниками и Наставником.

—  — Ну, полно-те, подследственный, — ведь кто-то же расправился, — произнес Добряк с укоризной, — судя по конечному результату. Причем сами же вы и показали, что 24-ый был еще жив, когда все остальные на этаже (кроме вас, конечно) уже погибли. Так не естественно ли предположить …

—  — Естественно, господин Следователь, — не дожидаясь, пока его припрут к стенке, согласился Франц, — и точного ответа на этот вопрос я не знаю. — (Скептик презрительно хмыкнул), — Могу лишь предположить, что 24-ый ночевал не в камере, а в изоляторе.

Следователи многозначительно переглянулись. Добряк хотел задать следующий вопрос, но его перебил Скептик:

—  — Вы упускаете из вида, мой любезный друг, что изолятор на ночь тоже запирается.

—  — Это верно, господин Следователь, — парировал Франц, — но отношение охраны к изоляторным заключенным несколько другое, чем к заключенным в камере. 24-ый мог застать охранника врасплох.

—  — Это каким же образом?

—  — Например, вызвать его под предлогом плохого самочувствия, а потом зарезать.

—  — Чем?

—  — Ножом, который вы видели.

Лицо Скептика скрывала темнота, но чувствовалось, что он издевательски улыбается.

—  — То есть, ножом, изъятым у вас с отпечатками ваших пальцев.

—  — Я уже рассказывал, как это произошло.

Добряк сделал какую-то пометку в своем блокноте.

—  — И откуда же, по-вашему, 24-ый достал нож? — Скептик не скрывал сарказма.

—  — А откуда я?

—  — А вот этого, подследственный, я у вас как раз и не спрашивал … ха-ха-ха! — Скептик захохотал, будто Франц сказал что-то остроумное. — Как говорится, на воре шапка горит! Ха-ха-ха!… — и благодушно пояснил, обернувшись к мужчине и женщине в заднем ряду, — Заключенные часто изготавливают самодельные ножи в механических цехах.

Франц промолчал — у него болела голова.

—  — А откуда вы знаете, что 24-ый был отправлен в изолятор? И почему не упомянули об этом раньше? — опять с укоризной спросил Добряк.

—  — Я не знаю, я — предполагаю.

—  — Поясните.

—  — Если новичок правдиво рассказал Наставнику о том, что произошло, тот должен был отправить его в изолятор.

—  — И сделать соответствующую запись в Дневнике Потока, подследственный. — иронически добавил Скептик. — Ваша гипотеза остроумна, но может быть с легкостью опровергнута.

—  — Ну так опровергните. — согласился Франц, — Вы нашли Дневник?

—  — Нашли.

—  — И что же?

Следователи опять переглянулись — Скептик недовольно хмыкнул.

—  — Вы правы. — Это сказал Добряк. — 24-ый провел ночь в изоляторе.

Секунд десять в комнате раздавался лишь скрип пера стенографистки. Франц видел перед собой три одинаковых силуэта без лиц.

—  — Есть еще одно обстоятельство, требующее разъяснений. — Добряк пошуршал бумагами у себя на столе и, найдя нужную, придвинул поближе к настольной лампе. — Последняя запись в Дневнике свидетельствует о том, что Наставник отправил 12-го и 16-го в карцер на двое суток.

Добряк многозначительно помолчал — видимо, ожидая, что Франц задаст вопрос, а потом продолжил:

—  — Иными словами, те самые двое заключенных, с которыми вы только что подрались, оказались там же, где и вы. — Он поднял глаза на Франца. — Я искренне советую подумать, имеются ли у вас доказательства, что они были убиты до своего появления в карцере.

—  — Наставник не мог отправить их в тот же карцер, — возразил Франц, — по Уставу участники драки должны быть разъединены.

—  — А он отлично знает Устав … — язвительно произнес Скептик, — наверно, отличник по всем теоретическим. — Он раскрыл лежавшую перед ним папку и вытащил оттуда лист бумаги. — Только вот педагоги ваши так не считают, подследственный: дерзок, систематически проявляет несогласие, материал усваивается поверхностно … — он повернулся к Добряку. — Полюбуйтесь, коллега, — характеристика на него от преподавателя теории благодарности.

Добряк сокрушенно покачал головой.

—  — Ну да не в характеристиках дело. — лицемерно продолжал Скептик после многозначительной паузы, — А дело в том, что, по имеющимся у нас данным, 12-ый и 16-ый ни в какой другой карцер Сектора не поступали, а следовательно, Наставник мог поместить их только в карцер вашего Потока.

Тыльной стороной ладони Франц вытер пот со лба и закрыл глаза — свет направленных в лицо ламп резал зрачки, как нож.