Человек, который разгадал рынок. Как математик Джим Саймонс заработал на фондовом рынке 23 млрд долларов

Преодолевая снежную бурю, Ботло отправился на своем помятом хэтчбеке Mazda в новые офисы Renaissance, расположенные в высокотехнологичном бизнес-инкубаторе рядом с больницей и забегаловкой недалеко от кампуса Стоуни-Брук. Зайдя в помещение и стряхнув снег, его сразу же поразили маленькие, дешевые, бежево-бирюзовые офисы. Когда Ботло начал общаться с Паттерсоном и другими сотрудниками, они не проронили ни слова о своем торговом подходе, предпочитая этому разговоры о погоде. Это разочаровало Ботло.

Довольно пустой болтовни, подумал он.

Они рассказали ему, что в Renaissance используют для программирования язык 10-летней давности под названием Perl, а не C++, который применяли крупные торговые компании Уолл-стрит, что породило в нем еще больше сомнений. (На самом деле Reenissance использовал Perl для ведения бухгалтерии и других операций, а не для торговли, но никто не хотел делиться этой информацией с визитером.)

«Все выглядело так, будто четверо ребят просто собрались у себя в гараже. Они не были похожи на продвинутых программистов, казалось, что они действуют скорее интуитивно, чем исходя из знаний и опыта, как кучка парней, которые увлекаются компьютерами, – удивлялся Ботло. – Не самое привлекательное зрелище».

Спустя несколько дней он написал Паттерсону записку: «Я решил как следует изучить бизнес и сделать это в стенах Morgan Stanley».

Досадно.

В 1995 году Саймонсу позвонил представитель крупной брокерской компании PaineWebber & Co, который был заинтересован в приобретении Renaissance. Наконец, спустя долгие годы напряженной работы и впечатляющей прибыли, серьезные парни с Уолл-стрит обратили внимание на новаторские методы Саймонса. Не за горами был внушительный куш.

Саймонс поручил Паттерсону провести встречу с руководителями PaineWebber, но ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что брокерская компания не питала уверенности в революционной стратегии Саймонса и не заинтересована в его именитых сотрудниках.

Поразившись тем, какие огромные комиссионные платят инвесторы за работу с Саймонсом, руководство PaineWebber хотело просто заполучить список клиентов хедж-фонда.

А когда PaineWebber прибрало бы к рукам клиентов Renaissance, то, скорее всего, распустило компанию и попыталось продать собственные услуги богатой клиентуре фонда.

Переговоры ни к чему не привели, что разочаровало некоторых сотрудников Renaissance. Известные компании по-прежнему не доверяли автоматизированной торговле; она казалась неправильной и рискованной.

«Они считали, что алгоритмы – это просто какая-то бессмыслица», – допускает Паттерсон.

Medallion продолжал вести победную серию. Он приносил большие прибыли, торгуя фьючерсными контрактами, и управлял 600 миллионами долларов, но Саймонс был убежден, что хедж-фонд находится в трудном положении. Компьютерные модели Лауфера, которые с удивительной точностью определяли влияние фонда на рынок, констатировали, что доходы Medallion сократятся, если в его управлении появится гораздо больше денег. Некоторые сырьевые рынки, например зерна, были слишком малы, чтобы фонд проводил дополнительные операции купли-продажи и при этом не способствовал повышению волатильности цен. Кроме того, существовали определенные ограничения касательно того, какой объем операций Medallion может провести на более крупных рынках – облигационных и валютных.

Появились слухи, что у Medallion нюх на выгодные ставки, и сомнительные трейдеры пользовались этим. Во время визита в Чикаго сотрудник фонда увидел, как кто-то стоял над площадкой, где торговали фьючерсами на евродоллар, и наблюдал за торговыми операциями Medallion. Шпион посылал сигналы рукой всякий раз, когда Medallion что-то покупал или продавал, позволяя противнику вступать в дело, прежде чем фонд Саймонса успевал предпринять какие-либо действия, в результате чего Medallion получал меньшую прибыль. У других конкурентов при себе были карточки с указанием примерных временных промежутков, когда Medallion проводит сделки. Некоторые из игроков на торговой площадке даже придумали прозвище для команды Саймонса: «шейхи», что отражало их успех на некоторых рынках сырьевых товаров. Renaissance перестроил свою работу так, чтобы она была максимально секретной и непредсказуемой, это был очередной показатель того, что компания начинала перерастать различные финансовые рынки.

Саймонс беспокоился, что его сигналы становились слабее, поскольку конкуренты стали применять аналогичные стратегии.

«В системе всегда появляется утечка информации, – признался Саймонс во время своего первого интервью журналистам. – Мы должны всегда быть на шаг впереди». (2)