Человек, который решил стать королем

— Я ещё в своём уме — пока что. Конечно, помню. Смотрите прямо на меня, а то мои мысли совсем разбегутся. Смотрите мне в глаза и ничего не говорите.

Я подался вперёд и стал смотреть ему в лицо, ни на миг не отводя взгляд. Он опустил на стол руку, скрюченную наподобие птичьей лапы, и я схватил её за запястье. С тыльной стороны алел рваный ромбовидный шрам.

— Нет, туда не смотрите. Смотрите на меня, — сказал Карнехан. — Это было позже — и ради всего святого, не сбивайте меня. Мы пошли с тем караваном, я и Дрэвот, и мы куролесили изо всех сил, чтобы позабавить этих людей. Дрэвот обычно веселил нас по вечерам, когда все готовили еду — готовили еду и… что же они потом делали? Они зажигали огоньки, и искры летели Дрэвоту в бороду, и мы все смеялись — до смерти смеялись. Огненные искры, вот кто они были — летящие в огненную бородищу Дрэвота… и было так весело! — Он отвёл от меня взгляд и расплылся в бездумной улыбке.

— А потом, после этих летучих огней, вы дошли с караваном до Джагдалака, — сказал я наугад. — Дошли до Джагдалака, а там повернули на Кафиристан.

— Нет, неверно, не так; с чего вы это взяли? Мы повернули ещё до Джагдалака, потому что нам сказали, что там довольно неплохие дороги. Но они оказались плохо недовольными для наших верблюдов, моего и Дрэвота. Когда мы ушли из каравана, Дрэвот выкинул всю свою одежду, и всю мою одежду, и сказал, что мы будем язычниками, потому что кафиры не станут иметь дела с магометанами. И мы вырядились не поймёшь как, и другого такого зрелища, как Дэниел Дрэвот, я ещё не видел и больше уже не увижу. Он спалил себе полбороды, перекинул через плечо баранью шкуру, а на голове выбрил узоры. Мне он тоже выбрил голову и заставил одеться самым недостойным образом, чтобы я походил на язычника. Это была чрезвычайно гористая местность, и наши верблюды не смогли идти дальше из-за гор. Горы там высокие и чёрные, и когда я возвращался, я видел, как они дрались как горные козлы, — там много козлов, в Кафиристане. Эти горы, они всегда неспокойны, и козлы тоже. Вечно дерутся и мешают спать по ночам.

— Возьмите ещё виски, — размеренно сказал я. — Что вы с Дрэвотом делали дальше, когда верблюды не смогли идти по дурным дорогам, ведущим в Кафиристан?

— Что сделал кто, когда верблюды не смогли в Кафиристан? Вместе с Дрэвотом была вторая сторона по имени Пичи Талиаферо Карнехан. Вам рассказать про него? Он умер там, совсем один. Вниз полетел с мостом старина Пичи, вертясь и кружась как волчок за полпенни, один из тех, что везли на продажу эмиру. Но нет, по три полпенни за пару они были, эти волчки, если только я не ошибаюсь и прошу нижайшего прощения… Потом от этих верблюдов уже не было проку, и Пичи сказал Дрэвоту: «Ради всего святого, давай от них избавимся, пока нам не отрезали головы», и они убили верблюдов посреди этих гор, оставшись без всякой достойной упоминания пищи, но сперва сняли коробки с ружьями и припасами, — а потом появились двое, и они вели четырёх мулов. Дрэвот стал перед ними плясать, распевая: «Продайте мне четырёх мулов!» Первый сказал: «Раз тебе есть чем заплатить, то тебя есть зачем грабить», но не успел он взяться за нож, как Дрэвот переломил ему шею о своё колено, а вторая сторона убежала. Тогда Карнехан навьючил на мулов ружья, которые снял с верблюдов, и мы с ним отправились в эти громадные мёрзлые горы, где дороги не шире вашей ладони.

Я спросил, помнит ли он природу тех мест, по которым они шли, и он на миг замолчал.

— Я рассказываю так чётко, как только могу, но голова моя уже не так хорошо соображает. Мне пробили её гвоздями, чтобы я лучше слышал, как умер Дрэвот. Природа там чрезвычайно гористая, мулы весьма строптивые, а народонаселение малочисленное и обособленное. И вот они шли всё выше и выше, а потом всё ниже и ниже, и вторая сторона, Карнехан, он умолял Дрэвота не петь и не свистеть так громко, потому что боялся схода кол-лос-сальных лавин. Но Дрэвот сказал, что раз король не может громко петь, ему на троне незачем сидеть, и подстегивая мулов и не внемля голосу разума, двигался десять морозных дней. Мы дошли до большой ровной долины, со всех сторон окружённой горами, и мулы были еле живые, так что мы их убили, не имея никакой достойной упоминания пищи ни для них, ни для себя. Мы сели на коробки и стали играть в чёт-нечет вывалившимися патронами.