Человек, который стал богом

Майя опустила голову. Не хотела, чтобы я видел улыбку, прорвавшуюся на ее лицо.

Затянувшуюся паузу прервал стук в дверь. Майя крикнула «входите» и в комнате появился Оскар.

— Есть интересный вопрос… — начал он, но Майя не дала ему договорить. Повернулась ко мне и с улыбкой во весь рот сказала:

— Вот! Другие стучат в дверь, прежде, чем зайти!

Оскар повернулся ко мне и театрально развел руками:

— Ты вошел к даме, не постучавшись? Не узнаю тебя, мой друг! А если бы дама в этот момент переодевалась?

— Дама как раз меняла лифчик!

Майя проворно вытащила из-под подушки лифчик и помахала им, как вещественным доказательством.

Оскар оценил ситуацию мгновенно. Театрально ударил себя по лбу «Я же забыл!» и исчез за дверью.

А Майя залилась громким смехом. Очень громким. Я подошел и крепко прижал ее к себе — чтобы успокоилась. Так и сидели в обнимку, пока она не вновь не овладела собой.

Вечером я долго не мог заснуть, пытаясь понять, как это у меня хватило наглости обратиться к Майе с подобной просьбой, как она согласилась, как эустресс помог преодолеть барьер. Стоило мне провалиться в спасительную негу, как почувствовал, что кто-то теребит меня за плечо. Открыл глаза и в полумраке увидел Майю.

— Подвинься, — прошептала она.

Я подвинулся, и она залезла ко мне под одеяло.

— Я не могу уснуть, — пояснила она и прижалась ко мне.

Утром она исчезла еще до того, как я проснулся.

С 9 часов все столпились у рабочего стола Грега — одного из наших программистов. Выглядел он для своей профессии необычно — красное, обветренное лицо, редкие волосы торчат в разные стороны — словно пытаются держать подальше от лысины, украшающей макушку. Любой, кто бросал взгляд на него, тотчас приходил к выводу, что этот человек весь день работает на холодном ветру — независимо от погоды…

Справа от Грега устроилась Ирена, я занял место слева. На столе Грега три экрана, центральный работает только в текстовом режиме. На правом экране трехмерными графиками отображается мое состояние.

— Ты был очень напряжен весь день, — сокрушается Ирена. — Теперь нужно чистить и чистить поток, смотри сколько пиков!

Я всматриваюсь в синюю полосу, бегущую по экрану.

— Пики повторяются. Отличия незначительны. Это поток информации из кристалла стучится в мой биологический мозг, но тот не понимает, что от него хотят, и игнорирует. Надо искать резко отличающиеся пики.

Таких находят всего восемь. Грег копирует их — для анализа.

— В четверть девятого сильный эмоциональный всплеск и после этого три, нет четыре, графика сильно изменились, — Ирена добралась до нужного нам фрагмента записи.

— Вот здесь и ищите. Этот всплеск как бы расширил ворота, и запрос из кристалла проскочил.

Ирена отбирает у Грега мышь и увеличивает график моего эмоционального пика.

— Ты терял сознание? Смотри… 27 секунд зрительная информация отсутствует. По нулям. Ты отключился.

Я снова рассказываю об образе океана информации, который заставил забыть обо всем.

К этому рассказу я возвращаюсь в течение дня много раз. Слух о прорыве распространился по лаборатории в считанные минуты и каждый желает услышать мой рассказ о том, как это произошло. Несколько раз демонстрирую подключение к интернету.

Усаживаюсь на стул напротив стойки аналитиков. Мне задают вопрос — и я, вместе с остальными, вижу, как на экране отображается работа моего мозга. Видны этапы: подключаюсь, формулирую вопрос, ожидаю ответа. На экране отображается степень загрузки биологического мозга — цветными диаграммами, и кристаллического — плоскими графиками.

Работники лаборатории смеются, что я сейчас — самый эрудированный человек в мире. Могу в минуту ответить на любой вопрос. Профессор Хенк сердится и требует, чтобы я не перегружал себя.

После обеда меня приглашают к начальнику лаборатории. Профессор Гроссман сиял так, словно это была исключительно его заслуга. Каждые пять или десять минут он повторял в полголоса или даже в полный голос «Все цели, поставленные перед началом эксперимента, достигнуты. Понимаете?».

Часть 12

Герберт произнёс заклинание и стал ждать, что произойдёт.

Ничего однако не менялось — сучья всё так же потрескивали в костре, нахальная ворона, наблюдавшая за ним с ветви высокого дерева, оставалась неподвижной, говоря тем самым, что ничто не происходит.

— Я могу присесть?

Герберт обернулся на голос. Сзади стоял невысокий, немного полный мужчина в чёрном кожаном плаще с серебряными пряжками. Ноги его были чёрные арабские сапожки, обшитые жемчугом и тёмно-красные чулки. Голову украшала шляпа со страусовым пером.

Герберт и незнакомец долго смотрели друг на друга пронизывающим взглядом. Наконец, Герберт кивнул. Говорить он не мог — во рту пересохло.

— Надеюсь, поняли, кто я? Или представиться? — поинтересовался незнакомец в чёрном плаще.

Герберт отрицательно покачал головой — представляться не надо. И начал делать судорожные движения языком — чтобы слюна вернулась в рот, и он мог бы говорить.

— Право, не ожидал увидеть монаха, — сознался незнакомец. — Что ж, жизнь полна сюрпризов. Итак, вы хотите устроить свою судьбу?