Человек на войне (сборник)

Попросить, чтоб позанимался с ним по математике, по физике? Наверно сработает. Николай Иосифович и его знает, и деда Эйнора уважает, так что вряд ли откажет. А потом? Ведь как только Микко снимет с него необходимую информацию, тотчас получит следующее задание, и нужно будет уйти из Хаапасаари. Получится – обманул: попросился в ученики и ушел. И если придется возобновлять отношения, а возобновлять придется, такие мероприятия одной встречей, одним разговором, как правило, не вершатся, то Николай Иосифович будет смотреть на него как на болтуна. Другое, Николай Иосифович не постоянно живет в Хаапасаари и скоро уедет к себе домой. Так… Что еще можно?

Думай, голова, думай, не зря же я тебя кормлю.

Попросить почитать какую-нибудь книжку? Какую? Техническую? Нет, техническая не годится, наверняка у него книги только для инженеров, в лучшем случае, для студентов. По истории? Почему по истории? Просто интересуется он историей. У инженера – по истории? Почему же нет? Человек образованный, институт закончил, да не какой-нибудь, а Политех, значит, историю знает, должен знать, по крайней мере. А если спросит, на какую тему книжку?.. Вообще по истории, все равно. Интересуюсь историей… Историей чего?.. Чего историей?.. Чего… А если нет книжек по истории? Сам, может быть, знает… Во! – Микко даже подпрыгнул на ходу. – Учительница! – мандраж легкой волной прошел по телу.

Значит так. Сначала попросит поучить математике и физике. Но не сейчас, а, скажем, договорится на лето. Если Николай Иосифович приедет летом в Хаапасаари. Потому что сейчас у деда Эйнора и бабы Хели с продуктами плохо, и Микко скоро уйдет от них к другим родственникам. Потом попросит книжку по истории. Неважно какую, учебник или художественную. Это уже не имеет никакого значения и неважно, есть книжка или нет, лишь бы тему затронуть. Оттолкнувшись от книжки, спросит…

– Николай Иосифович, а правда, что до Оби, и за Обью, и вдоль Волги, и вся Центральная Россия – раньше финская земля была?

– Да, была. Даже в топониме, в названии «Москва», говорят, финский корень есть. Только оседло финские народы жили в Центральной России или мигрировали – достоверно не известно. А в других местах до сих пор живут. На самом севере России лапландцы, по северу к востоку – зыряне, вогулы, остяки, южнее, ближе к Уралу и Поволжью – мордва, марийцы, удмурты, западнее, между Волховом и Лугой, жило племя водь, а ижорцы, карелы, вепсы – в Петербургской, Вологодской и Тверской губерниях живут. Все это финны, точнее финно-угорские народы, значит и земли, на которых они живут, причем исконно живут, тоже финские. Просто входят они сейчас в состав России.

«Ага! Вот тут мы тебя за язычок и потянем!»

– Вроде как под оккупацией.

– Нет, я бы не рискнул так сказать. Если оккупированные и оккупанты уравнены в правах, в одинаковых условиях живут, вряд ли можно назвать это оккупацией. Скорее, соседствуют или, еще точнее, совместно живут на одной территории. И потом, ты уж прости, Микко, оккупация в ином случае зло, а в ином – благо.

– Как это?

– И тем не менее. Ты слышал, был такой народ – пруссы?

«Отлично!»

– Фашисты.

– Нет, Микко. Фашизм – это не национальность, это мировоззрение, я бы сказал, мнение некоторых людей о себе, что они самые-самые наилучшие.

«Так, потек. Фашистов не жалуешь. Это хорошо. Только б не помешали. Только бы никто не пришел».

А то летом за Гатчиной была у него такая незадача.

Попросил Валерий Борисович выяснить подробности недавнего боя в тылу у немцев, на железной дороге между Гатчиной и Сеппелово. И судя по тем подробностям, которые он попросил уточнить, – случайной была эта стычка или группу поджидала засада, сколько было наших, удалось ли кому из них уйти, захватили ли кого-нибудь фашисты, особенно просил получить сведения, любые, даже мельчайшие, даже самые косвенные свидетельства, касающиеся двух членов группы, чью внешность подробно описал, – было похоже, что наше командование устанавливает судьбу пропавшей разведгруппы и, не исключено, опасается захвата немцами ее командира и радиста для ведения радиоигры.

Обтаптывал Миша путейского бригадира, свидетеля того боя, больше недели. По сути, батраком за ночлег и похлебку был в его хозяйстве. И грядки полол, и картошку окучивал, и хлев чистил, и воду таскал, и для кур и свиньи траву в корыте сечкой рубил, пока постепенно к нужной теме подвел. И только тот разговорился, только «подтекать» начал:

– Да, был там бой. Как раз в кривой[22] у восьмого пикета…

Заваливается сосед-приятель и ставит на стол бутылку самогона:

– Нечего тебе, малый в доме сидеть да пустыми разговорами взрослых людей от серьезных дел отвлекать. Бери-ка удочки и дуй на речку купаться да рыбу ловить.

И все пропало. Облом. Полный облом. «Знал бы ты, конь педальный, индюк геморройный, один чирей тебе под мышку и два на задницу, у кого дела важней, а у кого пустей!»

Попробовал было на следующий день снова к той теме возвратиться, но отмахнулся бригадир от разговора и рукой, и словом: