Человек, научивший мир читать

«Я происхожу не из этой страны, поэтому не в состоянии говорить на ее языке так, как полагается»[110], – признается Плантен за пару лет до того, как из его типографии вышел первый в мире голландско-латинский словарь Dictionarium Teutonico-Latinum – важная веха в становлении голландского языка. В его семье всегда говорили по-французски, хотя в Антверпене он прожил 40 лет. Здесь выросли его дочери – три из пяти вышли замуж за голландцев, которые, судя по семейному архиву, переписывались с женами и тестем также на французском. В письмах женщин мы находим смесь из хорошего французского и часто плохого голландского: похоже, писать на этом языке они так и не научились, хотя, вполне возможно, разговаривали неплохо.

Разговорным языком – невозможно выяснить, насколько хорошо – наверняка владел и Плантен. Как любой образованный человек, он знал латынь – международный язык общения, а также испанский. Но, по утверждению Сандры Лангерайс, не сохранилось ни одного письма, собственноручно написанного им по-голландски. Для этого он прибегал к помощи зятьев. В современном мире мигранты умудряются жить в стране десятилетиями, почти не зная местного языка. Да и в Антверпене XVI века незнание голландского не было серьезной преградой для ведения бизнеса, потому что образованные люди говорили на французском и латыни. Однако Плантен, переехав, все же пытался его выучить, даже нанял учителя, но больших успехов не достиг.

Возможно, голландские слова оказались слишком грубы и тяжеловесны для его сознания, привычного к романским языкам. А может, дело было в том, что учебников голландского попросту не существовало. Не было и ни одного словаря. Попробуйте без них выучить язык, особенно научиться писать. Обучение сводилось к тому, что он повторял за учителем отдельные слова или целые фразы. В предисловии к своему словарю он пишет, что вначале с энтузиазмом собирал и записывал голландские слова, их значение и употребление, однако быстро понял, что это занимает слишком много времени. Кто-то другой так бы и продолжал зубрить этот список, но Плантен быстро догадался, что он не один такой. Антверпен притягивал тысячи иностранцев, и почти всем им голландский был необходим если не для работы, то хотя бы на бытовом уровне: снять жилье, пошить одежду, купить еды.

Необходимость разговорников и словарей была очевидна. То есть очевидна она была бы для современного человека, но в XVI веке Плантен, видимо, был первым, кто распознал эту новую рыночную нишу. И первым, кто выпустил французско-голландский разговорник для бытового общения. А за ним последовал и словарь. Нужно ли говорить, что товар мгновенно нашел спрос? А издатель поставил себе цель, научно описать и систематизировать голландский язык.

До словарей, изданных в Officina Plantiniana, голландский считался скорее не языком, а одним из нижненемецких диалектов, да и единого голландского, строго говоря, не существовало. В разных провинциях говорили по-разному. Если образованный житель Нидерландов хотел что-то написать, то он писал на латыни, реже на немецком или французском. Никто толком и не знал, как правильно пишутся голландские слова. Парадоксальная ситуация, но, если принять во внимание, что читать и писать вообще умели немногие, а писать умело еще меньше людей, чем читать, то все становится на свои места. Плантен решил сделать голландский полноценным языком, на котором можно писать и который легко учить. Он стал искать редактора, и нашел, сделав, как показала история, правильный выбор. Он вообще отличался умением подбирать людей и находить отличных специалистов, которые при этом не стоили ему много.