Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории

Поэтому я быстро скинул ботинки, снял носки, которые показались мне уже несколько подмокшими, и принялся наматывать на ноги толстые фланелевые портянки, что предсказуемо обнаружились в кирзачах. Сухая мягкая ткань приятно облегла стопу, и я подумал, что, может быть, сюрреалистичный инструмент, выданный мне Никитичем, не так уж и плох. По крайней мере, лопата легкая, да и черенок у нее заполирован. Как-нибудь приспособлюсь ею орудовать. В конце концов, колдун ничего не делает случайно или чтобы просто помучить. Если уж навязал мне такую кривулину – значит, в этом есть какой-то высший смысл, мне пока что недоступный.

Утешив себя такими рассуждениями, я натянул кирзачи, подхватил херакалу и отправился размечать фронт работ. Лаконичное задание Никитича не запомнить было невозможно, но мне нравилось делать все обстоятельно, по плану – так, чтобы перед взором (по возможности не только мысленным) находились все нужные вехи и ориентиры. Поэтому для начала я решил провести в дерне две борозды, между которыми и проляжет моя часть канавы.

К моему удивлению – и немалому облегчению, – херакала оказалась гораздо практичнее, чем это можно было предположить по ее виду. Кривая лопата резала дерн, как хорошо заточенный нож. Но что поразило меня гораздо больше – она и втыкалась в землю, и вытаскивалась оттуда с необычной, почти невозможной легкостью. Мокрый суглинок совершенно не прилипал к штыку!

Заинтересовавшись, я подверг лопату пристальному осмотру. Выяснилось, что штык обработан особым образом – так, как иногда обрабатывают клинки элитных кухонных ножей. Поверхность металла была покрыта частой насечкой из тонких бороздок, перпендикулярных основной режущей кромке. Благодаря такой обработке фактическая площадь контакта инструмента и разрезаемого материала уменьшается, да к тому же еще и разбивается на отдельные мелкие фрагменты. В результате материал липнет к инструменту существенно меньше.

Однако, на мой взгляд, хитрость с бороздками все же не объясняла эффекта даже наполовину. Одно дело ломтики огурца или помидора с ножа стряхнуть и совсем другое – сбросить с лопаты широкий пласт плотной влажной землицы. Сейчас, на этапе разметки, особой нужды в подобных действиях не было, но я специально копнул несколько раз на всю длину штыка, чтобы, как говорится, оценить масштабы явления. Масштабы впечатляли – пласты суглинка сбрасывались с лопасти как мокрый песок. То есть пласт любого размера держался на лопате ровно столько, сколько нужно – спокойно позволял себя подрезать, оторвать и поднять, но при этом без проблем отлетал в сторону, как только в этом возникала необходимость. Контраст между тем, что видели глаза и ощущали руки, сразу вызвал у меня психологический дискомфорт. Ну не может тяжелая, липкая земля так легко отцепляться от штыка! Это ж как сесть за обеденный стол и вдруг обнаружить, что привычные с виду посуда и приборы стали на ощупь пластилиновыми.

Потом, опять же, вес. Почему загадочная лопата такая легкая? Потому что штык изготовлен из необычайно тонкого проката, не толще стенки пивной банки? Но ведь кроме штыка у лопаты есть еще и черенок. Деревянный черенок, между прочим, не пустотелый пластмассовый и не пробковый какой-нибудь. С двумя поперечными рукоятями к тому же. Кстати говоря, это ж из какого металла нужно было сделать штык, чтобы оный при столь ничтожной толщине не ломался, не гнулся и даже не пружинил – при таких-то нагрузках? А ведь на штык еще и эти противолипучие бороздки нанесены, которые тоже ни прочности, ни жесткости ему, мягко говоря, не добавляют.

– Че лупала розынув?

Я аж подпрыгнул:

– Н-никитич! Ты меня заикой когда-нибудь сделаешь!..

О привычке Никитича появляться за спиной в самый неподходящий момент я помню всегда. То есть почти всегда. Кроме тех случаев, когда Никитичу приходит на ум меня пугнуть. Все попытки сохранить самоконтроль до сих пор кончались тем, что Никитич ловил меня в какой-нибудь глупейшей ситуации. Вот как сейчас – забылся на пару минут. В результате Никитич тут же непостижимым образом материализовался у меня за плечом и напугал до колик в животе. Это он любит.

Ответом колдун меня не удостоил. Вместо этого он критически осмотрел мою разметку, прошелся к огороду-пруду и обратно, недовольно хмыкнул и в нескольких местах с силой вбил в землю каблук своего сапога.

– Правый край добре згадан, – сказал он мне, закончив осмотр, – с моим сувпадает. А вось левый треба прыкладно на повметра отсунуть. Забыв, что до дна краи повинны сходиться?.. Забыв, бачу! А перед водой дамбочку треба ширей. Я сам ее у конца приберу, ты не зможешь, звозюкаешься только. Я та-бе знаки пробыв, на них и равняйся. И наогул, левый край у тебя кривый.

– Не кривее твоей лопаты, – решился я на дерзость.

Никитич прищурился и каким-то подозрительно участливым голосом поинтересовался:

– Что, незручно? В лапсы не лезе?

– Ну… Черенок неудобный, факт. Рукоятку посередине они умно присобачили, реально помогает. Только низковато. Да и вообще коротковата лопата, не под мой рост. А штык супер! Никитич, он что, булатный?