Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории

Я включил голову. Луська курила, а зажигалки разбрасывала по всей квартире. На кухне их было особенно много. Видимо, они там еще не кончились. В общем, понятно.

От кофе осталась одна бурда и немножко жидкости. Я поставил чашку на широкий кожаный подлокотник – отстаиваться. Луська тем временем вспорхнула на кушетку, умудрившись вписаться среди бумажных развалин.

Я попал в затруднительное положение. Если я признаюсь, что Никитич мне так ничего толком и не объяснил, Луське станет скучно. И она меня прогонит, как всегда, когда ей со мной скучно или я начинаю приставать. Значит, мне нужно что-то срочно придумать. Беда в том, что ничего особенно интересного в голове не появлялось. Но и тянуть было нельзя.

– Это очень древняя вещь, – начал я импровизировать. – Древнее Египта, древнее Микен. Ее создали… – тут я все-таки немножко задумался, – в Атлантиде. То есть в том месте, которое сейчас называют Атлантидой. Там существовала высокоразвитая цивилизация, у них были такие технологии, которые нам не снились…

– Ниц, – решительно заявила Луська, вытягивая ноги. – Глупо.

– Почему? – не понял я.

– Потому что при технологиях зачем лопатой землю копать? Атланты землю лопатой копали?

– Атланты? – искренне удивился я. – Почему атланты? Люди копали, кто же еще…

Вот тут-то до меня наконец дошло, что я говорю и почему. Я почувствовал кончик нити на языке. Нужно было только не останавливаться, чтобы размотать весь клубочек.

– Труд сделал из обезьяны человека, – зачастил я. – Это вообще-то правда, только наоборот: люди были созданы из обезьян для того, чтобы они трудились. Мы были выведены атлантами, и они нас использовали в качестве рабов. Причем рабов, даже не ощущающих своего рабства. Обычные рабы могут восстать, возмутиться. Могут саботировать работу – ну, как римские рабы ломали плуги… Наконец, рабы просто плохо трудятся, потому что нет стимула. Но люди работали на атлантов по своему собственному желанию, с полной самоотдачей. Потому что им давали инструменты вроде этой лопаты. Инструменты, которые приносят радость. Чем больше ты работаешь, тем больше радости. Если бы я той лопатой помахал денька три, то меня уже ничего не интересовало бы – только копать. И чтобы не отняли лопату. Понимаешь?

Луська посмотрела на меня с интересом.

– Это как курить? – спросила она. – Никто не заставляет, самой хочется?

– Как наркотики, как алкоголь, только сильнее, – продолжал я, опасаясь упустить нить, – и в чем-то здоровее. Потому что работа кащейским инструментом дает не только физическое удовольствие, но и моральное, ты кажешься себе сильным, смелым, красивым… Даже не так – ты таким и становишься, пока работаешь…

– Как ты сказал? – заинтересовалась Луся. – Каким инструментом?

Я осекся. Нитка под языком вильнула, и я снова поймал кончик.

– Кащейским. Последних рабов атлантов на Руси называли кощеями.

– Я знаю русские сказки, – Луся осторожно улыбнулась, показав ровненькие беличьи зубки, – но не понимаю. Кащей – это такой злой старик, очень… сухоребрый, да?

– Вот уж что неудивительно. Ты на меня посмотри, – буркнул я. – Я килограммов десять потерял после такой работы. Теперь буду отъедаться.

– Не надо много есть, тебе идет, – серьезно сказала Луся, и я тут же решил, что сяду на диету. – Но ведь Кащей из сказки ничего не копал?

– Нет, не копал, – сказал я с уверенностью. – Он обычно над златом чах. Функции – охранник и кладовщик в одном лице. Должен был помнить все, что есть на складе, кому что выдано, ну и так далее. И, конечно, защищать сокровищницу. Самовольно покинуть охраняемое место не мог – его держала штука вроде той лопаты. Только она выглядела как игла.

– Игла в яйце? – вспомнила Луся.

– Да. Кащея можно было освободить, только сломав иглу. Которую он охранял как самую большую драгоценность… Несколько таких иголочек где-то достал Чингисхан, – вытащился из меня кусочек знания. – И еще мечи-кладенцы. Страшная штука – оружие, которое само заставляет тебя сражаться, ну и слушаться приказов старшего. Такого воина можно убить, но победить невозможно. Даже в плен взять нельзя – без меча он живет недолго. Представь себе изможденного воина на коне, с огромным мечом, в короне…

– Как кольценосцы у Толкиена? – сообразила моя ненаглядная.

Вот тут меня продрал озноб. Потому что я вспомнил, что такое корона.