Человек огня

Начав объяснять, Тина совершенно перестала нервничать. Она отвечала на его жесткий взгляд своим, полным мольбы о понимании, рассказывая о своих надеждах, о том, зачем ей нужен этот знахарь и знаток трав. Он слушал ее молча, пока не прозвучали последние слова; ей показалось, что под его невозмутимой маской блеснул огонек интереса, и она немного приободрилась, — но тут же на поляне прозвучал насмешливый голос Инес.

— Что за глупое желание, — проговорила она. — Ничего более нелепого не слышала! Вы, должно быть, невероятно наивны, — с насмешкой обратилась она к Тине, — если полагаете, что грязный первобытный знахарь может больше знать о лечении болезней, чем наши видные медики!

— А разве медики изобретают свои лекарства, сеньора? — возразила Тина. — Лекарства дают растения, и до сих пор врачи нуждаются в больших количествах хинина и пенициллина. Я признаю, что в лабораториях мира химики часто усовершенствуют природный продукт, но у них было бы мало исходных материалов для изучения, если бы не такие люди, как этот туземный знахарь, которые натыкаются на средства лечения совершенно случайно, или как ботаники и собиратели растений, которые хватаются за самые тонкие ниточки, чтобы найти такие растения и организовать их выращивание!

— Браво, Тина! — В голосе Тео звучал сдержанный смех. — Хорошо сказано, так хорошо, что любой мужчина, который вас услышал, должен помочь вам в ваших поисках. Конечно, — тут он улыбнулся Вегасу, — если не боится горстки туземцев и их грубого оружия. В таком случае, — пообещал он Тине, — я с радостью буду сопровождать вас в туземную деревню.

— Ничего подобного вы не сделаете, Бренстон, — холодно возразил Вегас. — Я принимаю решения в этой экспедиции, и, поскольку мне приходится брать в расчет все обстоятельства, я не могу решать так поспешно, как вы.

Тео довольно улыбнулся. Ничто не могло теперь вывести его из хорошего расположения духа: ведь он посчитался с человеком, который унизил его. Месть оказалась сладкой, и это создавало ложное ощущение безопасности в присутствии своевольного сеньора.

Но Рамон перевел свой невозмутимый взгляд, еще более раздражающий, чем презрение, с торжествующего лица Тео на опечаленное — Тины.

— Я уважаю мотивы вашей просьбы, сеньорита, и достаточно путешествовал в обществе ботаников, чтобы знать, что вы говорите правду — Сердце ее дрогнуло. — Однако, — тут же добавил он, — то, что вы просите, невозможно. Даже если мужчины согласятся сопровождать вас, я не могу этого разрешить: слишком велик риск.

При виде явного разочарования Тины мужчины сочувственно загомонили. Первым заговорил Феликс Крилли.

— Это ваше последнее слово, сеньор? Стыдно, что мы так близко к цели Тины и не можем помочь ей в достижении ее. Я добровольно вызываюсь сопровождать ее, если вы укажете путь в джунглях.

Одобрительный хор свидетельствовал, что Феликс выразил общее мнение, и Тина снова начала надеяться. Теперь, перед лицом такой поддержки, он не сможет отказать, подумала она. Но тут же поняла, что ошиблась. С уверенностью, основанной на многолетнем опыте, Рамон объяснил:

— Пока мы держимся вместе, гуахарибо не будут пытаться причинить нам вред, но если я позволю небольшой группе покинуть лагерь, последствия будут очень серьезные.

— Но, сеньор, — возразил Феликс, — за все время мы не видели ни одного туземца! Откуда вы знаете, что они настроены враждебно? Обычно достаточно нескольких безделушек, чтобы завоевать их дружбу, как вы, несомненно, знаете.

Вегас мрачно свел брови и ответил еще более резко:

— Мы имеем дело не с племенем детски невинных дикарей, Крилли! Гуахарибо — свирепые каннибалы и впервые встретились с белым человеком всего несколько месяцев назад. А что касается вашего замечания, что вы не видели ни одного туземца, — голос его звучал зловеще, — вам, должно быть, интересно будет узнать, что они не пропустили ни одного нашего движения с тех пор, как мы оказались на их территории! — Все ахнули, а он продолжал: — Если бы вы были немного более наблюдательны, вы заметили бы по ночам отблески их лагерных костров; бусы и другие безделушки, которые я развешивал на ветвях у нашего лагеря, оставались нетронутыми, хотя имеется множество свидетельств, что туземцы стояли всего в нескольких шагах от них.

Он резко замолчал, как будто испытывая нетерпение от того, что приходится объяснять то, что очевидно опытному человеку, и ждал, нарушит ли кто-нибудь наступившее молчание. Сидевшие у костра откашливались и смущенно переминались, но молчали; даже Тео, казалось, лишился дара речи. Оглядывая смущенные лица мужчин, Тина чувствовала, как рушатся ее надежды: все отводили от нее взгляды. Она сама быстро отвернулась от пронзительного взгляда голубых глаз, в котором словно увидела наслаждение зрелищем ее поражения. Вызывающе расправив плечи, она встала, собираясь уходить. Но не успела уйти с освещенного места, услышав властный голос:

— Завтра утром я хочу поговорить с вами, сеньорита Доннелли. Пожалуйста, подойдите ко мне сразу после завтрака!