Человек-Паук. Майлз Моралес. Крылья ярости

– Сомневаюсь, что я готов.

Нелегко в этом признаваться. Раньше я думал, что готов ко всему. Когда я гнался за преступницей вверх по стене башни ЩИТа, я думал, что готов к этому. Даже когда мы дрались на крыше, я думал, что готов. И когда на волне адреналиновой встряски сбил ее с ног и выбросил на улицу. Но когда она метнула меня в стену, а сама снова проникла в здание, где-то внутри зародилось странное ощущение, что после шага вперед я делаю шесть назад.

И вот тогда я резко почувствовал, что все-таки не готов.

И с каждым новым ударом об здание, с каждым разом, когда она скрывалась на очередном этаже, и даже с падением в кусты на заднем дворе того старика моя уверенность таяла. К моменту, когда меня пришпилили к стене двумя металлическими крюками, я оказался не в состоянии придумать, как выбраться из западни. Я даже не выстрелил паутиной злодейке в лицо! А ведь она стояла прямо передо мной, когда руки у меня еще были свободны.

Вчера я оказался не просто не готов, а буквально бесполезен.

– Фокус в том, чтобы взяться за дело ровно перед тем, как будешь готов, и уже по ходу соображать, что делать. Со временем научишься. Кроме того, Майлз, я знаю, ты не любишь об этом слышать, но тебе всего семнадцать. В твоем возрасте я понятия не имел, что творю. – Лицо Питера освещает полная ностальгии улыбка. – Ни малейшего понятия. Если честно, я до сих пор до конца не разобрался, – говорит он и подмигивает мне, а затем берет из угла швабру. – Ладно, меня ждут полы в туалете. Зови, если что-нибудь понадобится. Или можем поболтать за ужином, хотя сегодня я пиццу точно не буду – вчера переел крошечных закусочек. Сегодня купил салат. Надеюсь, после него будет получше, чем с утра.

Я киваю ему с улыбкой. Представить себе не могу, чтобы кто-то не мечтал все время есть одну только пиццу, но ладно уж.

– Спасибо, Питер.

Он кивает в ответ, поднимает ко лбу два пальца, разворачивается и выходит в коридор, а я вспоминаю отца: он делал такой же жест – будто трогал козырек. Мне кажется, эту привычку цепляют в Полицейской академии. Но что имел в виду Питер, когда сказал «браться за дело перед тем, как будешь готов»? Сам-то он так не делает. В смысле, конечно, несколько лет опыта сказываются: если успел изучить повадки такого огромного числа злодеев, волей-неволей угадываешь, чего ждать от очередной схватки. У меня не было возможности изучить повадки Стервятника на практике, не говоря уж о его внучке и всех технических примочках ее костюма.

Если рассуждать логически, возможно, я все-таки слишком строг к себе. Но ощущения все равно не из приятных.

Я вздыхаю еще раз и наконец собираюсь пойти прочь из кухни с кофейником в руках.

– Итак, Майлз, – говорю я сам себе, заходя в комнату отдыха, – возьми себя в руки. Идем. Людям нужен ты, твое внимание и твоя помощь.

В центре П.И.Р. сегодня всего несколько человек, но все они сидят с кружками в руках. На улице неожиданно прохладно, уже вечереет. Сейчас как раз то время, когда люди, которые не собираются спать ночью или просто не поддаются действию кофеина, пьют очередную чашку кофе. Пожилая дама по имени Дрини, как обычно, сидит в углу и задумчиво смотрит в стену. Она редко говорит, и когда я наливаю ей кофе, лишь благодарно кивает.

– Привет, Дрини, – здороваюсь я. – Я сделал крепкий слабой обжарки, как ты любишь. – Я замечаю, что сахарница у нее на столе почти опустела, хотя я наполнял ее только утром. Беру сахар с соседнего стола и ставлю ей, а пустую емкость забираю в кухню, чтобы заполнить. – Ну вот. Хорошего дня. Рад был увидеться.

– Майлз! – с другого конца комнаты раздается знакомый голос. Мистер Флорес сидит в детской зоне со своей дочкой. Вокруг него разбросаны кубики, книги и яркие деревянные игрушки. Он устроился на любимом потертом кожаном диване перед телевизором, а девочка играет с кубиками на кофейном столике. – Hola, Майлз, – улыбается он. – Como estas?[3]

Хорошо, что мама немного научила меня испанскому, и я улыбаюсь, понимая, что от бабушки, наверное, наберусь еще каких-нибудь словечек. У них в разговорах часто проскакивают будто из ниоткуда взявшиеся испанские слова, и я отлично понимаю, о чем речь.

– Estoy bien[4], мистер Флорес. А у вас? Como esta, Isabella[5]? – спрашиваю я у девочки.

Она ничего не отвечает, но скромно улыбается и протягивает кубик.

– Это bloques? Кубики? – спрашиваю я.

– Ха-ха, теперь она знает, как называются bloques не на испанском, – говорит мистер Флорес, – и мячик, и другие игрушки. Сейчас осваиваем глаголы.