Человек по имени Феникс (СИ)

Вокруг меня столпились совершенно чужие лица и каждый из собравшихся не внушал ни капли доверия. Они смотрят преданными глазами и можно, глядя на эти щенячьи морды, подумать, что вернее и честнее этих людей нет на свете, но отчего—то меня не покидали опасения за собственную шкуру. Уж слишком они заботливые. Эти придворные облепили меня таким плотным кольцом, что куда я ни кидал взгляд — всюду натыкался на эти мордочки и нигде не видел лиц друзей. Я и так задавлен роскошью дворца, а тут еще и эти прихлебатели. Я совсем потерял собственную волю и поддался толпе. Водрузил себе на голову корону, а следом на мои плечи накинули и мантию. Я напряжённо прислушивался к себе и пытался ощутить хотя бы частицу того, что можно назвать "ответственный момент", но, увы, я ощущал лишь помутнение в голове, легкий голод и желание хорошенько вымыться.

— Просим на трон, — вновь подталкивала толпа, и мне ничего не оставалось, кроме как в окружении подойти к пьедесталу, затем подняться на несколько ступеней и с пустой головой присесть на трон. Сразу в голову пришла мысль: "мягко и удобно!". Еще бы. Оказалось, что сидеть пришлось не на голом камне, а на мягкой подкладке, которую заботливые создатели трона не забыли соорудить для покоя и удобства пятой точки правителя. Огонь вокруг меня, кстати, тоже не доставлял проблем.

Вельможи прокричали что—то вроде "Слава!" и склонили головы. Их примеру последовали даже стражи, что с серьёзными лицами и мои товарищи. При таком раскладе стало еще тяжелее. Сразу сдавило горло тугим воротником и от нагретого огнем воздуха, казалось невозможным вздохнуть. Слишком много неосязаемого вещества, которое я назвал бы "парад" или "церемониал" обрушилось на меня в этот час. Оказалось, быть и вести себя Фениксом, правителем всего и вся этого мира, гораздо проще в глухом лесу, в окружении знакомых людей, а не в громадном замке, окруженным золотом и рабской преданностью. Такими темпами я и задохнуться мог бы, но успел взять себя в руки и напомнить себе, что бояться нечего.

— Вольно! — скомандовал я, чтобы люди поскорее подняли головы. — Очень рад, что столь важные господа, как вы, — обратился я к толпе вельмож, — собрались приветствовать своего правителя, вернувшегося из похода...

— И мы... — попытались заговорить вельможи, но я пресек эту попытку.

— Не перебивать! Очень рад, что вы пришли... но обрадуюсь еще больше если вы уйдете. До свиданья.

Вельможи посмотрели на меня с удивлением. Думаю, у меня хорошо получилось обломать любые их планы касаемо меня. Наверняка, они хотели впутать меня в политику, а ведь от одного этого слова у меня начинается аллергия. Важные господа не спешили покидать зал и даже хотели начать возмущаться. Я пресек и это, вовремя посмотрев на стражей, что вначале показались страшными. Они поняли молчаливый приказ и надвинулись на вельмож. Я уже предвкушал редкое зрелище, как стража выкидывает богатеев из дворца, но вмешался Радим и поддерживаемый еще парочкой важнейших господ при дворе, повел вельмож к выходу, на ходу придумывая оправданья моей грубости. Стражники расстроено посмотрели на меня. Видимо они надеялись, что я прикажу догнать вельмож и все же накостылять им, но я вновь же молчаливо приказал вернуться на свои места.

— Настоящий правитель, — восхитился мной Рин. — Прям как герцог, который... впрочем, неважно. Расскажу в другой раз.

— Да ну их! — отмахнулся я, спрыгивая с трона. — Пришли и давай меня в оборот брать! Не думают, что человек только с дороги и ему бы поесть—попить—поспать!

— Все уже готово, господин, — неожиданно слева от меня появился человек с церемониальным жезлом. — Пройдемте за мной.

— А ты кто?

— Фабиус, ваш верный слуга.

Мы пошли за этим Фабиусом почти без раздумий — уж очень с дороги кушать хотелось.

— Господин Феникс, прошу извинить! — по дороге к столовой меня догнал вначале вкрадчивый голос, а затем и сам придворный Радим. — Я объяснил господам, как они оказались неправы, что решили побеспокоить вас сразу по прибытии. Они поняли свою ошибку и сообщили, что прибудут завтра.

— Как по мне, — отвечал я, думая только о сочном куске мяса, запах которого чудился уже всюду, — так пусть и вовсе не приходят.

— Но нельзя же так! Они же цвет общества!

— Ага, — усмехнулся я своим мыслям. — Я даже могу угадать их цвет, потому насколько мне это фиолетово.

Радим расстроился моим словам. Я тоже, ведь шутку никто не понял, и она пропала впустую. Или плохая была шутка?!

— Может, вы пожелаете увидеть их завтра вечером? — настаивал подданный, отчего я даже начал внутренне соглашаться с ним, но влез Восьмой. Он вынырнул словно из моей тени, загораживая путь Радиму:

— Господин сказал, чтобы ему не мешали. Не надоедай, а то лишишься головы!

— П—понял, — заикаясь, ответил богатый вельможа, поубавив прыти.