Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё

– Да, установил, – медленно сказал Монссон. – Я еще раз осмотрел автомобиль, я имею в виду «префект», чтобы выяснить, каким образом он оказался в воде. Сами знаете, дело облегчается, когда известно, что нужно искать.

– Что? – спросил Меландер.

– Вмятины. Только что я упоминал о том, что «префект» не мог ездить самостоятельно. Как же в таком случае он оказался в воде? Ну так вот. Рычаг переключения скоростей поставили в нейтральное положение, а потом столкнули его в воду другим автомобилем, с разгона. Иначе он не оказался бы так далеко от причала. Его ударили сзади, бампером в бампер. Там есть вмятины. Они совпадают с вмятинами на другом автомобиле.

– А каким образом «префект» попал в тот чертов порт, как он там называется? – спросил Гунвальд Ларссон.

– Очевидно, его привезли туда на буксире. С какой-нибудь свалки. Лично я думаю, что это сделал Мальм. Он приехал в Мальмё четвертого февраля и остановился где обычно, в западной части города.

– Однако в таком случае Мальм тоже мог… – начал Хаммар и тут же замолчал.

– Нет, – сказал Монссон. – У Мальма чувство самосохранения было развито сильнее, чем у Олафссона. Седьмого утром он поспешно сбежал из Мальмё сюда, в Стокгольм. Это уже доказано. Я полагаю, что Мальму приказали доставить в определенное место автомобиль, владельца которого невозможно установить. Приказ он получил по телефону из Мальмё от Кравана, или Риффи. Мальм выполнил приказание, но в то же время понял, что они зашли слишком далеко и игра проиграна. Кстати, кто-то, плохо говорящий по-шведски, разыскивал Йёрана в гостинице седьмого днем. Портье сказал, что Мальм вышел. Хотите узнать словесный портрет визитера? Я записал его на пленку, чтобы ничего не забыть.

Он сменил кассету и включил магнитофон.

– Краван, или Риффи, выглядит на тридцать пять – сорок лет. Рост не меньше ста семидесяти – ста семидесяти пяти сантиметров. Весит больше, чем положено для его роста, коренастый и плотный, но не толстый. Волосы и брови черные, глаза карие. Зубы белые, хорошие. Лоб довольно низкий, линия волос и брови параллельны. Нос крючковатый, на одной ноздре шрам или царапина, возможно, уже зажившая. Имеет привычку трогать пальцами место, где находится шрам или царапина. Одевается строго и аккуратно: костюм, черные туфли, белая рубашка, галстук. Хорошо воспитан, вежлив. Голос низкий, разговаривает по меньшей мере на трех языках: на французском, который, по всей видимости, его родной язык; на английском очень хорошо, но с французским акцентом; и на шведском, достаточно хорошо, но тоже с акцентом.

Запись закончилась.

– Угу, – невозмутимо произнес Монссон. – Вам это о чем-нибудь говорит?

Они уставились на него, словно увидели привидение.

– Ладно, – сказал Монссон. – У меня пока все. Вы заказали мне номер в гостинице? О боже, ну и жара. Извините, я на минутку. – Он вышел в коридор.

Рённ встал и последовал за ним. Он думал не об Олафссоне и его сообщниках, а о том, что Монссон – специалист по части домашних обысков. Он догнал Монссона и сказал:

– Слушай, Пер, приходи вечером к нам ужинать.

– Спасибо, – ответил Монссон. – Обязательно приду. – Казалось, он обрадовался и вместе с тем удивился.

– Отлично, – сказал Рённ.

Прошло уже больше трех месяцев с тех пор, как исчезла пожарная машина, подаренная Матсу на его четвертый день рождения, и, хотя малыш почти забыл о ней, Рённ непрерывно размышлял над тем, как она могла бесследно исчезнуть. Он снова и снова принимался ее искать, но в квартире уже не осталось ни одного квадратного сантиметра, который бы он не обшарил.

Когда Рённ в пятнадцатый раз поднял крышку сливного бачка в туалете, то вспомнил, что однажды сказал Монссон. Около шести месяцев назад пропала важная страница из отчета, и Мартин Бек поинтересовался, нет ли среди них специалистов по обыскам. Монссон, приехавший тогда из Сконе, чтобы принять участие в расследовании убийства в автобусе, ответил: «Я специалист. Если что-то потерялось, скажите мне, и я обязательно это найду». И действительно, он нашел пропавшую страницу.

Таким образом, благодаря этому своему достоинству Монссон получил возможность в полной мере оценить кулинарные таланты Унды, вместо того чтобы в одиночестве ужинать в какой-нибудь дешевой забегаловке. Монссон был порядочным обжорой, но вместе с тем очень привередлив в еде и умел получать наслаждение от хорошо приготовленной пищи.

Он с удовольствием съел несколько покрытых хрустящей корочкой ломтиков оленины, поджаренных с яичницей-болтуньей, такой же пышной, как и та, которую он обычно сам себе готовил, а когда на столе появилось блюдо с золотисто-коричневым рябчиком, наклонился вперед и жадно вдохнул аппетитный аромат.

– Восхитительно! – воскликнул он. – Где вам удалось раздобыть такую замечательную птицу в это время года?

– У моего брата из Каресуандо, – ответила Унда. – Он ходит на охоту. Кстати, оленя нам прислал тоже он.

Рённ передал Монссону вазочку с желе из морошки и сказал:

– У нас в холодильнике лежит целый олень. С прошлой осени.