Человек, рожденный быть королем

Блеснул восторгом после мук.

«Быть может, было то во сне, —

Адель сказала вновь княжне, —

Но только помню как сквозь мрак,

Предсказывал какой-то маг

Милорду королю давно:

Так будто свыше суждено,

Что обручальное кольцо

Вам даст не царское лицо,

А сын крестьянина — сбылся,

Быть может, сон?»

                      Но вспыхнув вся,

Княжна в ответ: «Слыхала я

Об этих баснях! Для меня —

Была б позорная судьба

Женой быть смерда и раба!»

«Но Богом избран он самим, —

Адель сказала.  — Как же с Ним

Бороться нам? А Божий друг

Не может быть из низких слуг».

Но тут послышалися ей

Шаги придворных средь аллей,

Спешивших радостную весть

Младой Цецилии принесть.

«Смелей! —  Адель ей говорит. —

Отбросьте страх и ложный стыд;

Не говорите лишних слов,

И вы не встретите врагов».

И ослепляя златом взор,

Теперь приблизился весь двор,

И вспыхнул темный сад вкруг них

От блеска мантий золотых.

Но не внимая, поднялась

Княжна, в свой замок у стремясь.

И Бог ей душу укрепил

Такою мощью свежих сил,

Что всем казалось, что она,

Величья грозного полна,

На пышный шествует турнир,

Иль на роскошный царский пир.

Когда ж со свитою княжна

Вступила в древний зал, — она

Невольно опустила взор,

Не подымая до тех пор,

Пока не стала на алтан:

Ей было страшно, что в обман

Ее ввела любовь, явя

Ей вместо бога — дикаря,

И что погибнуть должно ей

От собственной руки своей.

Но на алтан ступив, опять

Она решилась взор поднять,

И видит: вот ее жених,

В одежде хоть пажей простых,

Но горд, спокоен, величав,

Готовый ринуться стремглав

На бой и не смущенный тем,

Что вводит рок его в эдем.

«От чуда к чуду, — думал он, —

Судьбой я в жизни был веден,

Пока достигнут наконец

Блаженства полного венец.

Но пусть и скорбь за ним придет,

Она мой дух не ужаснет.

Как связан день со днем, так я

Скую все звенья бытия

В одну незыблемую цепь

И с ней пройду земную степь».

Но тут их встретились глаза.

И вся минувших дней гроза,

Все что мы бедствием зовем,

В минуту позабылось в нем.

И если страх в ней ожил вновь,

И если трепет, стыд, любовь

То гнали прочь, то всем на вид

Являли жар ее ланит, —

То кто ж в толпе не объяснил

Ее лица внезапный пыл

Как скромность девы без греха,

Впервой узревшей жениха?

И вот, когда милорд сер-Реф

Вслух прочитал указ царев

И обратил глаза к княжне, —

Она, спокойная вполне,

На юношу уставив взор,

Где страсть вела с приличьем спор,

Сказала:

                «Принц! прими от нас

Привет наш в замке в этот час:

Мы рады всем, кого душой

Избрал в друзья родитель мой.

И я с доверьем отдаюсь

Тебе, с которым мой союз

Одобрил наш король, признав

В тебе к тому довольно прав.

Люби ж меня, как я люблю,

И постарайся жизнь мою

Счастливой сделать — до тех пор,

Пока нам смерть закроет взор».

Не знаю, лучше ль оценил

Слова принцессы Михаил

Чем Реф, и ясно ль отгадал,

С чего так голос задрожал

В последнем слове вдруг у ней, —

Но только смысл ее речей,

При всем их холоде, зажёг

В его груди святой восторг.

«Княжна! — воскликнул он. — Я в честь

Вменю всю жизнь мою принесть

Тому на жертву, кто привел

Меня в мой рай из бездны зол.

Я за тебя погибнуть рад

Уж за один твой нежный взгляд,

За тот небесный голос твой,

Что слаще музыки земной!»

Сказал, и хлынули у ней

Потоком слезы из очей,

И пала дева, ослабев,

В объятья близь стоявших дев.

Но звон святых колоколов

Покрыл гул смутных голосов,

И с шумом двинулся народ

В капеллу замка из ворот.

И с пеньем стройный певчих хор

Уже вступал в церковный двор;

И пред епископом, в златой

Тиаре, медленной стопой

Пошли в одеждах из парчи

Пажи, неся в руках свеч

и

.

Тогда невесту Михаил

Повел в капеллу и забыл,

В восторге чувств, весь мир земной.

Ее лишь видя пред собой.

И, страстно друга полюбя,

Шептала дева про себя:

«Когда б проник ты в тайну дня,

О, так ли б ты любил меня!»

Пока при брачных песнях дев

И министрелей старый Реф

Пирует свадьбу в Замке Роз, —

Король другое горе нес.

К нему доходит весть, что тот,

Кем поддержать он мнил свой род,

В своей столице мертв лежит,

При свалке уличной убит.

А между тем уж наступал

Тот день, в который обещал

Княжну он с принцем обручить.

И он в раздумьи, как тут быть,

Решился ехать к ней затем,

Чтоб вместо царских диадем

Облечь, по воле злых судеб,

Невесту в грустный, черный креп.

И вот, как скоро срок настал,

Он рано утром подъезжал

При блеске солнечном к стране,

Где он уверен был вполне

Увидеть голову того,

Кто был так страшен для него.

Он думал: «Вот она с копья

Сурово глянет на меня!»

И с этой думой, позабыв

О горе, ехал между нив

И беззаботно напевал

Какой-то древний мадригал.

Когда ж он к замку своему

Стал приближаться, вдруг ему

Послышался далекий рог,

Но удивить его не мог:

Всегда трубили в замке так,

Вдали завидя царский флаг.

Но, чу! Музыки боевой

Он ясно слышит марш живой!

Сдержав коня, внимает он,

И вдруг, как чем-то поражен,

Взывает к спутникам: «Вперед!

На встречу мне принцесса шлет

Хор министрелей, в мысли той,

Что приближается со мной

Жених; а он теперь уж труп!»

Так скачет он, покуда труб,

Литавр и флейт стал резче звук,

И озирается вокруг,

Чтоб убедиться наконец,

Как обманулся маг-мудрец,

Смутивший сердце в нем своим

Вещаньем дерзким и пустым.

И вот, близь замка, у ворот,

Где был в аллею поворот,

Он видит шествие вдали,

С каким выходят короли.

По обе стороны от них

Шли девы в платьях парчовых