Человек, рожденный быть королем

Лежал садок из тростника.

Заслышав звонкий стук копыт

О мостовую крепких плит,

Впросоньи сторож, заслоня

Глаза рукой от блеска дня,

Попытку сделал взять копье,

И видя царское шитье

На платье всадника, привстал

И, ухмыляяся, сказал:

«Стой, сударь, стой! и отвечай,

Зачем приехал в наш ты край?»

А тот: «Ты видишь, чай, и сам,

Что королем я послан к вам;

Милорду сенешалу я

Везу письмо от короля».

«Так! — тот ответил. — Но теперь

Никак нельзя к нему, поверь!

Он пир дает. Да что за спех

В сем мире, где что шаг, то грех!

Теперь, я в этом убежден,

Читать письма не станет он,

Пока гостей не угостит,

Пока и сам не будет сыт.

Итак, мой щеголь, надо ждать!

Коня ты можешь привязать,

Потом садись, и я спою:

«Наш император пал в бою».

Смеешься?… Разве не слыхал

Как Барбаросса в битве пал

Геройской смертью? А не то

Споем другое кое-что

На новый вкус, на новый лад:

У нас не мало ведь баллад!

Да что ж смеешься ты, пострел?

Ты больно молод и не зрел!

Ступай же прочь, — счастливый путь!

В саду здесь можешь отдохнуть

У Берты, дамы древних лет.

Такой красавицы уж нет

Теперь нигде, и замок сей

Построен некогда для ней.

И не забудет мир земной

О славной Берте — упокой

Ее Господь!»

                     С улыбкой паж

Внимал всему, что пьяный страж

Ему рассказывал; потом

Сказал: «Приятель! обо всем

Рад слушать, даже песнь твою:

Как император пал в бою

;

Но только прежде укажи,

Где сад той древней госпожи.

Глядя на этот чудный сад,

На этот красных башен ряд,

Готов я видеть пред собой

Врата в волшебный рай земной».

«Кажись, ты прав! — ответил тот. —

А что еще тебя там ждет!

Пройдя подъемный этот мост,

Увидишь влево ты помост

О трех ступеньках; под стеной

Там путь ведет на двор большой

(Зовут Сокольничьим тот путь);

Ступай дорогой той взглянуть

На мир чудес, которых ждешь.

А там калитку ты найдешь

Всю в позолоте, и затем

Войдешь в роскошный наш эдем.

А я, как только сенешал,

Откушав, выйдет в сад из зал,

К тебе немедленно приду

И в сад к милорду проведу».

«Спасибо!» — молвил наш герой,

А сам калиткой золотой

Вступил в волшебный сад, и там,

Не веря собственным глазам,

Бродил и в неге думал он,

Что пред очами видит сон:

Так все там было хорошо,

Цветисто, зелено, свежо!

И увяданье даже там

Невольно нравилось глазам

Своей задумчивой красой.

Так щедро осени рукой

Везде рассыпаны плоды

На эти древние сады!

Бродя здесь долго, наконец

К фонтану подошел гонец.

И над бассейном наклонясь,

И не сводя плененных глаз

С игравших рыбок под волной,

Запел он песнь про край родной,

Где жил он с мельником простым.

Но дальний путь, свершенный им,

И знойной осени пригрев,

И музыкальный птиц напев,

И плеск фонтана, листьев шум —

Все утомляло пылкий ум.

Он под бассейном, в тишине,

Прилег, не думая о сне,

И стал смотреть, веселья полн,

На плеск живых в фонтане волн.

Но не прошло и двух минут,

Как, словно на смех, резвый плут

Над ним свистел у же скворец,

И наш измученный гонец

Заснул глубоким, крепким сном,

Забыв письмо и все кругом.

В саду тенистом той порой

Княжна гуляла лишь с одной

Любимой фрейлиной своей,

Ее подругой с юных дней.

Они, не ведая о том,

Что кто-то спит тут крепким сном,

Резвились долго здесь и там,

Ловя друг дружку по лугам,

Меж тем как наглый ветерок

Срывал с их локонов цветок.

Потом, измучены игрой,

Наряд высоко поднятой

Они спустили до земли

И по аллее тихо шли.

Все смолкло; сад казался пуст;

Один лишь лепет юных уст

Был слышен в глубине аллей,

Как воркованье голубей,

Познавших новую любовь,

Когда весной повеет вновь.

Из двух подружек больше всех

Княжна молчала; громкий смех

За то нередко вылетал

У ней из груди, и пылал

Огонь в щеках, и перст к губам

Невольно принимался сам,

Когда, как резвое дитя,

То с важным видом, то шутя,

Подружка объясняла ей

Проказы шалости своей.

Так здесь резвясь от всех вдали,

Они к фонтану подошли,

Где, не предчувствуя того,

Кто находился близь него,

В изнеможении, без сил,

Спал сном глубоким Михаил.

И у бассейна, в тишине

Его увидели оне,

И обе стали у угла

Фонтана. Тихо подошла

Тогда к нему одна из дев,

И на красавца поглядев,

К княжне вернулась второпях,

С улыбкой страстной на устах,

Со взором блещущим огнем.

И прежде чем княжна об нем

Спросить успела, шепчет ей:

«Ах, тише! тише! Царь царей!

Не говорила ли я вам,

Что он приедет прежде к нам

Чем ваш родитель то сулил?

Княжна, взгляните, как он мил!

Не бойтесь, спит он крепким сном!

Теперь ни колокол, ни гром

Не пробудят его от сна».

«Ах! что ты делаешь? —  княжна

Сказала фрейлине. — Уйдем!

Ты знаешь, я была во всем

Всегда покорна королю;

И я скорей себя убью,

Чем соглашусь любить того,

Кто ниже сана моего».

«Для тех, кого до этих пор

Встречал у нас ваш гордый взор,

Вы были правы, — та в ответ. —

Но вот достойный вас предмет!

Клянусь своею головой,

То житель рая неземной!

Скорей, покуда не исчез,

Как быстрый сон, наш гость с небес!»

Схвативши за руку княжну,

Она влечет ее к нему.

И страстной думы чудный пыл

Румянцем нежным оживил

Лицо принцессы; сердце в ней

Забилось чаще и сильней.

Так приближалася она

К лежавшему в объятьях сна,

И стыд прелестный распростер

Пред взором девы тонкий флер

Туманных образов. Когда уж

Ее очам явился паж,

Она отвесть уж не могла

Очей от дивного чела;

Какой томительной любви