Человек, рожденный быть королем

Однако все я не мудрей

Чем был и в юности моей,

Когда я нас овец меж гор.

Явился ж я пред царский взор

Затем, чтоб возвестить тебе

О будущей твоей судьбе.

Ее давно я изучил,

Когда, вникая в ход светил,

Горел душой порвать союз

С сим бренным телом, сбросить груз

Цепей позора и стыда

И смерти медленной. Тогда,

Читая в книге звезд святых

О наших жребиях земных,

Я прочитал и жребий твой,

И вызнал, кто на трон златой

Воссядет вслед тебе».

                                 «Ну что ж!

Когда слова твои не ложь, —

Сказал король ему,  — открой,

Что прочитал ты в книге той?»

«Король, — ответил маг,  — твой род,

Не прерываясь, к нам идет

Из мглы седых времен; но, верь,

Прерваться должен он теперь.

В той звездной книге я прочел,

Что тот, кто сядет на престол,

Когда падет твоя семья, —

Не выше родом, чем и я,

Чьих дедов вряд ли помнит кто,

Отца ж не чествовал никто».

«Пусть так! —  сказал король ему: —

Но слушай, маг! Чтоб твоему

Вполне я слову верить мог,

Представит должен ты залог

Правдивости речей своих.

Скажи: о чем из всех живых

Я знаю в мире лишь один?

Скажи, и я, твой властелин,

Тебя прославлю, выше всех

Поставлю звездочетов тех».

«Так удали ж своих рабов, —

Сказал мудрец, — и я готов

Наедине с тобой развить

Твоей судьбы грядущей нить.

Поверишь мне — я буду рад,

А не поверишь — тоже рад!

Наград не нужно мне! Твой двор

Не может ослепить мой взор;

Да и тебя едва ль прельстит

Седого старца жалкий вид».

А тот: «Согласен! Господа,

Оставьте нас. В мои сада

Я удаляюсь, чтобы в грудь

Прохладу вечера вдохнуть

И вызнать то, что изучал

Мой гость таинственный».

                                       Сказал,

И вышел с магом в темный сад

В аллею, полную прохлад.

И там в тени густых олив

Так начал, к магу взор склонив:

«Здесь с глаза на глаз можешь мне

Открыть свой дикий бред вполне,

И примешь в дар из рук моих

Цепь из каменьев дорогих».

«Ты обманулся, — маг в ответ, —

Считая речь мою за бред.

Так будь же мудр, и что судьбы

Тебе готовят, без борьбы

Прими безропотно, страшась

Порвать таинственную связь

Тебя опутавших тенёт.

Король! Свершатся скоро год

С тех пор как здесь, в палящий зной,

Под той оливою густой,

Стоял Антоний и приял

Тобою поданный фиял,

Вокруг сверкавший жемчугом,

И выпил острый яд с вином, —

Антоний, тот твой верный друг,

Что из числа надежных слуг

Один лишь ведал, как в бою

Погиб отважный маршал Хью,

Им завлеченный в мгле ночей,

Согласно с волею твоей,

В засаду, где и пал от пик».

«Так в эту тайну ты проник! —

Вскричал король, бледнея весь. —

Но что, когда я крикну здесь:

«Схватить изменника! В бою

Он посягнул на жизнь мою!» —

Тогда в мгновенье сто мечей

Вонзятся в грудь твою, злодей!»

«О, государь! — сказал мудрец, —

Не страшен мне такой конец;

К тому ж и смерть моя, поверь,

Придет за мною не теперь.

Я стар, и смерти грозный вид

Меня отнюдь не устрашит.

Прощай же, гордый! Счастлив будь,

Могуч и здрав! Но не забудь

Того что слышал от меня.

Не бойся впрочем, если я

Проник в ту тайну. Навсегда

Иду я в замок свой, — туда,

Где он, среди скалистых круч,

В горах возносится до туч,

Где гордо носится орел

И за добычей мчится в дол.

Там я, как царственный мудрец,

Живу меж пастырей овец,

Которым, правда, ты знаком

По имени; но вряд ли гром

Твоих, властитель, славных дед

Доходит в мирный их предел».

Сказал, и обратясь спиной,

Пошел к палате пировой,

И, презирая, горд и тих,

Толпу придворных, хохот их,

Покинул двор и стольный град,

Стремясь в свой дальний край назад.

За ним явился и король,

С тоской, неведомой дотоль,

Склонив померкший взор к земле,

И с мрачной думой на челе.

Уже не в радость был ему

Блеск ослепительный в дому,

И об одном лишь думал он, —

О том, кому назначен тронь.

Но время мчалось, и в конце

Король забыл о мудреце.

Он жил счастливей всех царей

И взял из царских дочерей

В супруги, цель своей мечты,

Принцессу чудной красоты.

И вот протек почти уж год

Со дня их свадьбы; нежный плод

Зрел в чреве матери, как раз,

Под осень, в ранний утра час,

Поехал с свитою своей

Он в темный лес травить вепрей,

Волков и ланей, и была

Его охота весела.

Когда уж смеркаться начал день

И в лес густой спустилась тень,

Вдруг псами поднят был олень,

Краса и честь станицы всей.

Король стад громко звать псарей,

Решившись, несмотря на мрак

И сырость вечера, никак

Не упустить его, пока

Не поразит ему бока.

В рог протрубив и шпоры дав

Коню могучему, стремглав

Пустился он сквозь дебрь и дичь

Вослед за лучшей из добыч.

Так мчался много миль король

По пням, по рытвинам, доколь

Не воцарилась всюду ночь.

И стало всаднику не в мочь

Скакать во мгле, и никого

Не оставалось близь него:

Давно уж обогнал он вмиг

Всех лучших всадников своих.

Тогда, при блеске ярких звезд,

Мерцавших сквозь ветвей окрест,

Он оглянулся; но кругом

Все стихло в сумраке ночном.

Напрасно в мрак он взор вперял,

Взор ничего не различал.

Коня умерив быстрый бег,

Решился он искать ночлег

И ждать в лесу рассвета дня.

И для того, спрыгнув с коня,

Он стал ощупывать во мгле,

Где мягче листья на земле.

И вот, покуда он рукой

Меж пнями шарил в мгле густой,

Вдруг померещился ему

Между деревьями сквозь тьму

Вдали мелькавший огонек.

К нему направил путь ездок,

В надежде той, что он достиг

Избушки, где живет лесник

И где, быть может, он найдет

Ночлег и ужин без хлопот.

Итак, за повод взяв коня,

Он ощупью от пня до пня