Человек с большим будущим

Далее следовал репортаж с места преступления и описание того, в каком виде было найдено тело Маколи, — подозреваю, что оно заставило некоторых читателей газеты подавиться своим утренним кеджери. Это был очень подробный и красочный рассказ. И к тому же точный. Описывалось все до мельчайших деталей, упоминалась даже испачканная кровью записка, найденная у жертвы во рту. Но о том, что труп обнаружили в нескольких ярдах от борделя, как ни странно, не было ни слова. Я не сомневался, что статья вызовет бурление среди белого населения, как и передовица, с полной уверенностью называвшая виновных. Террористы и революционеры, визжала она, стремятся свергнуть законную власть, и требовала скорого и безжалостного возмездия.

Мне стало не по себе. Конечно, газета имела право на собственное мнение, и, если честно, пункт про «безжалостность» меня не смущал. Я сомневался насчет скорости, поскольку скорость зависела от меня и моей команды, а если судить по вчерашнему дню, вряд ли мы быстро добьемся успеха.

История просочилась в прессу на удивление резво. Вот и провалилась попытка губернатора сохранить убийство в секрете, отправив на место преступления военную разведку. Теперь, когда мрачными подробностями смерти Маколи усеяна вся первая полоса газеты, в центре всеобщего внимания окажемся мы. Можно не сомневаться, что общественность впадет в панику при первом же намеке на опасность. Она будет требовать мгновенных результатов. Но если в итоге губернатор будет вынужден вернуть мне доступ к моему месту преступления, не так уж это и плохо.

Через час я сидел у себя в кабинете и смотрел через стол на Дигби. Когда я явился на службу, он уже ждал меня, пребывая в несколько возбужденном состоянии.

— Уиндем! — воскликнул он. — Мне кажется, я совершил прорыв!

Я мужественно встретил это заявление, пригласил Дигби в свой кабинет и расположился за столом, в то время как сам он принялся расхаживать передо мной туда-сюда.

— Рассказывай.

Он остановился и перегнулся через стол:

— Один из моих осведомителей что-то знает. Он говорит, что кое-что слышал о том, кто мог убить Маколи. Утверждает, что ему известно имя.

— И ты ему доверяешь?

— Разумеется, нет! — фыркнул Дигби. — Он индус! Но я ему плачу, и его сведения бывают полезны.

— Где его найти?

— В Черном городе. Он торгует паном[35]. Его зовут Викрам. Обычно стоит недалеко от Шьямбазара.

— Ладно, — сказал я. — Возьми автомобиль. Поедем туда.

Дигби улыбнулся:

— Приятель, мы не можем просто так туда заявиться. Если кто-нибудь увидит, как он беседует с двумя сахибами из полиции, это может здорово сказаться на его полезности как осведомителя. А также, кстати, на продолжительности его жизни.

— Так когда же?

— Расслабься, — ответил он, подмигивая. — Я устроил встречу. Сегодня вечером.

Мне не очень хотелось целый день сидеть и ждать разговора с осведомителем Дигби. Это совершенно не было похоже на «скорое и безжалостное возмездие», которого требовал «Стейтсмен», и я сильно сомневался, что такой подход произведет хорошее впечатление на комиссара.

— А нельзя пораньше?

— Поверь мне, — ответил он, — под покровом ночи будет безопаснее.

Я нехотя кивнул в знак согласия.

— Прекрасно! — сказал Дигби, хлопнув в ладоши. — Я еще тебе нужен, приятель?

Я велел ему сесть и вкратце пересказал содержание нашего вчерашнего разговора с мисс Грант.

— Полностью соглашусь с ее мнением о Маколи, — сказал Дигби. — Он всегда был со странностями.

— Получается, ты хорошо его знал? — спросил я. — Почему ты не упомянул об этом раньше?

— Ну, по-настоящему я его никогда не знал, — с запинкой объяснил Дигби. — Я, конечно, несколько раз с ним встречался, но и только. В Калькутте мир тесен, да и люди, сам знаешь, сплетничают. Ребята в клубе рассказывали, что он был несколько не в себе, ну, ты понимаешь.

Я совершенно ничего не понимал, о чем ему и сообщил.

Дигби замялся.

— Ну… он практически ни с кем не общался. Не пойми меня превратно — я не сомневаюсь, что он был превосходным бумагомарателем, держал местных в повиновении и всё такое, но он, по сути, не был… одним из нас. Говорят, его отец был шахтером-угольщиком.

По тону можно было судить, что в его глазах такой человек не лучше кули[36].

— А что его приятель, Бьюкен? — спросил я. — Ты с ним знаком?

Дигби запнулся.

— Не то чтобы. Видел раз или два на приемах, но не более того.

— А он, по-твоему, «один из нас»?

Дигби рассмеялся:

— Он миллионер. Он может быть одним из нас когда угодно, если захочет. А теперь, приятель, если ты не возражаешь, я пойду займусь делами.