Человек с часами

Джон Пальмер добавил к этому, что на станции Уилльсден была теснота и суета и что хотя из поезда никто не выходил и новых пассажиров не садилось, однако весьма возможно, что некоторые пассажиры могли незаметно перейти из одного вагона в другой. Очень нередко джентльмэн, выкурив сигару в вагоне для курящих, переходит затем в вагон для некурящих. Предположим, что так и поступил в Уилльсдене господин с черной бородой (и окурок сигары на полу подтверждал такое предположение); докурив сигару, он перешел в ближайшее отделение для некурящих и попал как раз в компанию двух остальных таинственно исчезнувших пассажиров. Таким образом начало драмы можно было предполагать с большей или меньшей вероятностью. Но ее дальнейшее развитие и ее конец были одинаково непонятны и для кондуктора, и для опытных полицейских сыщиков.

Тщательный осмотр линии между Уилльсденом и Ругби дал в результате одно открытие, которое могло иметь связь с трагедией. Близ Тринга, в том самом месте, где поезд замедлил ход, было найдено, под откосом железнодорожной насыпи, маленькое карманное Евангелие, очень старое с истертыми листами. Оно было издано Лондонским Библейским Обществом и на первом чистом листке его было написано: «от Джона Алисе. Янв. 13-го 1856 г.» Под этой надписью следовала другая: «Джемс, июля 4-го, 1859»; и наконец, третья запись: «Эдуард, ноября 1-го, 1869 г.», причем все эти записи были сделаны одним и тем же почерком. Это было единственное указание, добытое полицейским следствием, и дознание по этому таинственному делу закончилось вердиктом судебного следователя, что «убийство совершено неизвестным лицом или неизвестными лицами». Объявления, обещание награды за поимку преступника, розыски и расспросы не привели ни к чему и не дали сколько-нибудь основательных фактов для судебного процесса.

Но отсутствие положительных фактов не помешало строить всевозможные теории для объяснение таинственного дела. И в Англии, и в Америке пресса была занята тем, что делала различные предположение и догадки, большинство которых были совершенно нелепы. Тот факт, что часы оказались американского изделия, а также золотая пломба на одном из передних зубов убитого, по-видимому доказывали, что покойный был гражданин Соединенных Штатов, хотя его белье, платье и сапоги были, несомненно, английской работы. Некоторые предполагали, что он спрятался под скамьей в вагоне, и когда пассажиры открыли его присутствие, то они из страха (боясь, может быть, что он подслушал их разговор и узнал какую-нибудь страшную тайну) убили его. Если предположить, что убийцы были анархисты или вообще принадлежали к какому нибудь тайному обществу, то эта теория казалась вероятной.

То обстоятельство, что покойный ехал без билета, сильно подтверждало возможность предположения, что он спрятался под скамейку. И если одним из преступников оказывалась лэди, это не было удивительно, потому что женщины играли значительную роль во всех революционных кружках. Но, с другой стороны, казалось очень невероятным, что революционеры попали именно в то отделение вагона, где под скамьей спрятался шпион. И кроме того, эта теория упускала из вида господина, сидевшего в курильном вагоне и так же бесследно исчезнувшего, как и высокий пассажир с молодой лэди. Таким образом эта теория оказывалась несостоятельной, хотя на смену ей не было другой более удовлетворительной попытки объяснить тайну.

Между прочим в «Ежедневной Газете» появилось письмо одного известного криминалиста, специально изучавшего подобные дела. Письмо его возбудило тогда много толков и споров. Его гипотеза была, во всяком случае, остроумна, и я нахожу, что будет лучше всего изложить ее словами самого автора.

«Каким бы образом ни произошло это убийство, — говорит автор, — оно непременно должно было сопровождаться необычайно странной и редкой комбинацией благоприятных обстоятельств, а потому мы смело можем взять для своих предположений и теорий такую игру счастливых случайностей. За отсутствием данных мы должны отказаться от аналитического или научного метода исследование и взять метод синтетический. Иными словами, вместо того, чтобы взять исходной точкой действительные факты и на основании их судить о том, что произошло, мы должны вообразить такие факты, которые могли бы соответствовать происшедшему.