Человек с чужим лицом

Остаток вечера молодой человек провел в доме «субботника», который предложил разделить с ним скромную по случаю траура трапезу Поглядев на стол — даже в богатых крестьянских домах обычно ужинали на голых досках, — юноша молча извлек из-за пазухи белую как снег скатерть и раскатал по столешнице. Помимо чудесной скатерки, единственным украшением скорбной трапезы стала бутылка, на донышке которой плескалось красное вино: ее радушный хозяин извлек из закромов. Выпивка шла туго — гость едва пригубил хмельной напиток, а «субботник» крепко задумался о чем-то своем, да так, что случайно опрокинул локтем наполненную до краев чарку. По белоснежной ткани расплылось красное пятно, весьма похожее на кровь. Видимо, гер Вениамин счел это дурным предзнаменованием, поскольку помрачнел еще пуще.

Наконец, убедившись при помощи видавшего виды хронометра, висевшего на старенькой цепочке, сквозь вытертую позолоту которой явственно проглядывала медь, что время близится к полуночи, юноша захлопнул половинки часов и опустил луковицу в карман потертого сюртука. Затем он сотворил непонятное: свернул скатерть, хранившую следы пиршества в виде крошек, жирных пятен и большой, подсохшей уже красной лужицы, — и швырнул ее в жарко растопленную печь.

— Ты чего это? — подивился гер Вениамин странному поведению гостя.

А молодой человек уже вновь выхватил ткань из огня. Приглядевшись, хозяин избы удивленно вскрикнул: тонкая ткань не токмо не обуглилась, но стала вновь совершено чистой, словно ее выстирали, а не пожгли в печке. Весь жир и в особенности страшное «кровавое» пятно исчезли, будто их и не бывало.

— Я загадал: ежели пятно сие исчезнет, то и у меня нынче ночью все получится, — ухмыльнулся гость и, бережно свернув волшебную скатерку, спрятал ее обратно за пазуху. Затем, распрощавшись с донельзя удивленным хозяином, вышел вон из избы. Осторожно оглядевшись по сторонам, он убедился, что за ним, как и следовало ожидать, следят. Нарочито не замечая юркую личность, тенью скользившую в темноте возле плетней с насаженными на них корчагами и кандюшками, юноша решительной походкой вышел на указанную Вениамином тропинку и поспешно зашагал в ночь.

* * *

Поравнявшись с «чумным камнем», юноша удостоверился, что он идет правильной дорогой. Его лишь немного беспокоило, что соглядатай отстал, но это было не так уж важно. Он не сомневался, что все случится, как задумано.

Под «чумной камень» жители окрестных селений приспособили гранитный валун, оставленный здесь в незапамятные времена ледником. Даже в потемках на серой поверхности камня с подветренной стороны был прекрасно виден оскаленный череп со скрещенными костями, криво намалеванный чем-то белым. Как оказалось, «чумной камень» все еще использовался по назначению: подойдя ближе, юноша разглядел лежавшие на нем медяки, придавленные сверху для верности булыжником поменьше. Деньги наверняка как следует выполосканы в уксусе — селяне искренне верили, что этим нехитрым способом можно их обеззаразить. Утром за ними должны были прийти люди с той стороны карантина, оставив взамен голодающим жителям зараженной местности съестные припасы. Власти перегородили все дороги полосатыми шлагбаумами и солдатскими штыками, не пропуская купеческие обозы с продовольствием, которые сразу разворовывались тут же, на кордонах, но зараза, словно непобедимая вражеская армия, легко прорывалась сквозь эти жалкие преграды, метя в самое сердце державы — златоглавую первопрестольную Москву А люди по-прежнему верили, что их спасут «чумные камни», и совсем не верили в холеру и в то, что нельзя пить зараженную воду и целовать всем миром богатые оклады почитаемых икон.

Вдруг вспомнились строчки модного столичного поэта, которые как-то попались юноше в толстом литературном журнале в тот редкий момент жизни, когда он имел возможность отдохнуть от дел и насладиться чтением, которое он обожал всей душой. Помнится, тогда его восхитило мастерство молодого, но уже бывшего у многих на устах поэта, как там бишь у него:

Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой…
Что делать нам? и чем помочь?..

А действительно, чем поможешь людям, верящим в «чумные камни»? Особенно восхищали грозные и многозначительные повторы и неизменное возвращение автора к одному и тому же страшному, навязчивому слову: «Чума!.. Чума!..»: