Человек с лицом убийцы

– Чувствую я, что ты пришел ко мне не только затем, чтобы доложить, что нашлась Антонина Шишковская, – искоса глядя на Гурова, заявил генерал Орлов после того, как тот доложил ему об утреннем происшествии. – Лева, я тебя знаю как облупленного, так что давай говори прямо, что ты от меня хочешь. Наверняка опять задумал какую-то авантюру.

Гуров усмехнулся. Он и сам знал, что за почти тридцать лет совместной работы его начальник и друг видит его насквозь. Можно сказать, и мысли его читает. Но это и хорошо. Такое вот взаимопонимание не только сближало их, но и позволяло Гурову работать более эффективно. Может, именно по этой причине Лев Иванович и стал одним из лучших оперативников Москвы.

– Все-то ты видишь, все-то знаешь, – улыбнулся Лев Иванович. – Не сказать, что это авантюра, но мне кажется, что именно так мы вынудим Елизара Шишковского самому сдаться нам. Не хотелось бы бегать за ним по всей стране, объявив в федеральный розыск.

– Рассказывай свой план, – дал добро Орлов.

– Надо срочно связаться с прессой и с местным телевидением. Это как раз тот случай, когда нам понадобится их помощь.

– Почему с местным телевидением, а не с федеральным? – Петр Николаевич вопросительно посмотрел на Гурова.

– Я не думаю, что он сейчас соберется уезжать далеко от Москвы, – уверенно ответил Лев Иванович. – Во-первых, он далеко не глуп и понимает, что после того, как Антонина вышла из-под его контроля, мы будем с еще большим усердием его искать. Во-вторых, он не сможет никуда устроиться на работу ни в Москве, ни вообще где-либо. А ему на что-то ведь нужно будет жить. Та наличность, что у него есть сейчас, должна когда-то закончиться. В-третьих, он привязался к Антонине. Похоже, что он ее любит. Я говорил, что она ждет от него ребенка?

– Вроде бы как упоминал, – кивнул Петр Николаевич. – Так и что? Это разве является поводом не спасать свою шкуру для такой гниды, как Шишковский? Почему ты решил, что он обязательно должен сдаться сам? Только потому, что у него родится ребенок? Глупости! У него рука не дрогнула убить своих родителей, я уже не говорю о бывшем друге юности.

– Ну, насчет друга я бы еще поспорил, – усмехнулся Гуров. – По ходу следствия у меня вообще создалось впечатление, что у Елизара Шишковского априори не могло быть друзей. Были лишь те, кому он позволял находиться рядом с собой. Я допускаю, что Елизара могли считать своим другом другие, но вот он сам… Не думаю, что он кого-то мог считать своим другом. Он в принципе не понимал, что это значит – дружба. Станислав разговаривал с одним из одноклассников Шишковского, и тот дал ему очень четкую характеристику по этому поводу. Но тут совершенно другая ситуация…

Гуров на несколько секунд задумался, а потом досказал свою мысль до конца:

– Просто я вспомнил о реакции Елизара, когда он узнал, что та девушка, которую он любил, предпочла его Игнату. Катя, кажется, ее звали. Он ее и пальцем не тронул, а вот Лопахину тогда досталось. Он наверняка и убил-то его, потому что не мог забыть тот случай. Вспомни, что я тебе рассказывал об убийстве супругов Шишковских. Мужчину он убивал с остервенением, жестоко, нанес множество ударов ножом, бил его, уже заведомо зная, что тот мертв. А вот с женщиной поступил иначе. Мать он убил сразу – двумя ударами и поразив жизненно важные органы. Чтобы было быстро и наверняка. По предположению судмедэксперта, женщина оставалась жива еще минуты три. Она, если можно так сказать, умерла с изумлением на лице. Наверняка узнав в убийце своего сына.

– Ладно, ладно, – махнул рукой Орлов. – Подробности можешь мне не рассказывать. Я тебе и так верю и понял, что ты хочешь поймать Шишковского, сыграв на его чувствах к Антонине.

– Да. Мне кажется, это должно сработать. Если бы Тоня для него была просто обычным способом дотянуться до наследства родителей, то он навряд ли бы оставил ее в живых, когда узнал, что она его сдала. Но он и пальцем ее не тронул. Освещение через прессу и телевидение даст понять Елизару, что ему, собственно, и деваться-то некуда, что мы все о нем знаем и, куда бы он ни пошел, мы его все равно найдем. И случится это скорее раньше, чем позже. Он умный парень и поймет, что для него единственным вариантом будет сдаться добровольно.

– Что конкретно ты хочешь от меня? Добро на встречу с прессой? Я его даю. Только ты должен держать меня в курсе. – Орлов строго посмотрел на Льва Ивановича. – И еще. Все материалы, которые пойдут в эфир или в печать, сначала предоставь мне на утверждение. Понял? Я не хочу неприятностей с министерством.

– Вот любишь ты, Петр, держать руку на пульсе, – недовольно покачал головой Лев Иванович. – Ну что я тебе, мальчишка сопливый, что ли? Думаешь, что я сам не понимаю, что можно рассказывать, а что нельзя?

– Нет, Лева. Не потому я тебя контролирую, что не доверяю тебе, – с обидой в голосе ответил Орлов. – Я делаю это ради твоего же блага. Пусть лучше мне по шапке прилетит, чем тебя раньше времени на пенсию выпроводят. Ты ведь еще не торопишься на отдых и покой? – с прищуром посмотрел он на Гурова.