Человек с лицом убийцы

– Да, я сказала Игнату, что он очень похож на одного человека, который умер. И он неожиданно для меня заинтересовался этим. Наверное, он уже тогда все знал обо мне. Ну, что меня удочерили Шишковские, и разыгрывал передо мной спектакль. Но я-то этого не знала. Я все ему рассказала.

– Прости, Тоня, что перебиваю, – остановил ее Лев Иванович. – Какую фамилию он назвал тебе при знакомстве? Родионов?

– Да, Родионов. Но это было уже позже, когда он принес мне новую сим-карту, оформленную на свое имя. Сначала я удивлялась, почему он сразу не дал мне свой номер телефона, а просто назначал встречи или подстраивал их, словно они были случайными. Но потом, уже после того, как он… В общем, после того как он увез меня из дому, я стала кое-что понимать и многое замечать. Например, родинку на его скуле. Я потом уже вспомнила, что точно такую же родинку видела на фото у Елизара. А поначалу совсем даже не обратила на это внимания.

Антонина снова замолчала и стала смотреть на руки, нахмурив брови.

– Я так понял, что Игнат не хотел, чтобы ты знакомила его со своими родителями. Боялся, что его секрет раскроется, – подсказал Гуров следующий вопрос.

– Наверное. Скорее всего, это так. Но он иногда приходил к нам домой, когда наверняка знал, что дома никого нет, – вздохнула Тоня. – Но однажды нас с ним застукал папа Валера. Я не понимаю, как он тогда его не узнал! Они столкнулись с Ели… с Игнатом буквально нос к носу. Был жуткий скандал, и мне запретили видеться с ним.

– Но вы все равно встречались, – констатировал очевидное Гуров.

– Наверное, это тот самый скандал, о котором я вам, Лев Иванович, и рассказывала, – заметила Жанна Валентиновна. – Это ведь было незадолго до того, как… В общем, незадолго до того, как ты убежала из дому?

– Да. – Тоня шмыгнула носом и отвернулась. – Через пару дней после этой ссоры с родителями я заподозрила, что беременна, и купила в аптеке тест. Он показал положительный результат. Я испугалась и рассказала все Игнату. Он предложил мне бежать с ним. Сначала я отказывалась, предлагала ему пойти вместе со мной к родителям, рассказать им все, сказать, что мы поженимся и все такое. Но он отговорил меня. Он умеет быть очень убедительным.

Все это Тоня проговорила быстро, почти скороговоркой, потом резко замолчала и опять заплакала. Жанна Валентиновна села с ней рядом, обняла и стала успокаивать. Минуты через три Тоня успокоилась, вытерла слезы и вернулась к своему рассказу:

– Свои вещи я выносила из комнаты постепенно. Родители и Жанна в мою комнату никогда не заходили, и мне было легко сделать это незаметно. Я просто складывала все в школьную сумку и делала вид, что ухожу в гимназию или в студию. Но если бы я просто, безо всякой причины, пропускала занятия, то в школу вызвали бы родителей. Поэтому Игнат написал мне на специальном бланке справку, что якобы я заболела, и я отдала ее классной руководительнице. Только не спрашивайте меня, где он взял этот бланк. Я не знаю.

– Вы куда-то отвозили твои вещи? – заинтересовался Лев Иванович.

– Да, у Игната была съемная квартира в Ивантеевке. Туда мы все и отвозили. Туда и приехали сразу же после… после того, как уехали из этой квартиры. Но потом он сказал, что нам все эти вещи пока не нужны, и заставил меня оставить все в этой квартире, а с собой взять только самое необходимое. Сказал, что мы заберем их потом, позже.

– Ты помнишь адрес квартиры, где вы оставили вещи? Скажи мне, и я попробую забрать их оттуда и вернуть тебе.

Тоня продиктовала Гурову адрес, и он записал его в свою книжку.

– Ты говорила, что вы за последние две недели сменили несколько адресов, – вспомнил он слова Антонины. – Ты не вспомнишь, где вы останавливались?

– Я могу назвать только города, – виновато посмотрела на него Тоня. – Мы всегда переезжали с Игнатом на новое место на такси. Он сам заранее договаривался о съеме, а при мне только называл таксисту адрес, куда нас нужно отвезти. Потом я уже из квартиры не выходила. Он меня не выпускал. Я не запоминала адреса.

Тоня, кроме Люберец и Ивантеевки, назвала еще три подмосковных города, в которых они с Елизаром снимали жилье и жили там по нескольку дней.

– Так, ну хорошо, – сказал Лев Иванович. – Теперь меня интересует вот что. Расскажи мне, что тебе говорил Игнат о своей работе, о семье и вообще о том, кто он и чем занимается? Ведь вы же с ним о таких вещах говорили?

– Да, – покивала Тоня. – Он немного, но рассказывал о себе. Говорил, что родился в Москве, что мама одна воспитывала его и что она умерла два года тому назад. Он рассказал, что, не окончив учебы в университете, ушел в армию, а потом, сразу же после демобилизации, уехал на Дальний Восток и почти четыре года работал на рыболовецком судне, заработал кучу денег, а потом решил вернуться в Москву.

– А когда он вернулся, он не сказал?

– Сказал. Два года назад, когда приехал на похороны матери.

– Ах, он даже так сказал! – покачал головой Гуров.