Человек с лицом убийцы

– Может, и так, – легко согласился Станислав и, хитро прищурившись, добавил: – А на фига мне задумываться о таких пустяках, когда у меня для этого ты под рукой?

Оба рассмеялись, а потом Лев Иванович заметил, быстро глянув на часы:

– Так. Мне уже нужно ехать к Шишковским. Давай-ка посмотрим, под какой из двух найденных мной фамилий с пропиской в Приморском крае может скрываться Елизар.

Выяснить получилось быстро. Трехкомнатная квартира в Артеме оказалась оформлена на Родионова Игната Никитича. Его дата рождения полностью совпадала с датой рождения Игната Тимофеевича Лопахина.

– Во как хитро придумал. Фамилию взял от отца родного, а отчество от отчима, – подивился Крячко.

– М-да, парень далеко не глуп, – согласился с ним Гуров. – Поэтому ему и удавалось столько лет скрываться от правосудия. Если бы он в свое время не решил вернуться в Москву и не встретился с Антониной, то так всю жизнь и прожил бы чужой жизнью.

30

– Тоня, чтобы тебе было проще отвечать на мои вопросы, давай сделаем так. Для начала ты расскажешь мне, как и где ты познакомилась с Игнатом. Давай будем с тобой называть его пока Игнатом. Договорились?

Гуров сидел напротив Антонины в кресле, а девочка примостилась в углу дивана, укутавшись в плед. Ее знобило – то ли таким образом ее психика и организм отходили от стресса, то ли потому, что она успела где-то простудиться.

– У тебя температура? Может, вызвать врача? – поинтересовался Лев Иванович. – Необязательно «Скорую помощь». У меня есть знакомый врач, который практикует частным образом.

– Нет, все нормально, спасибо, не нужно никакого врача, – ответила Тоня. – Это просто озноб на нервной почве. Завтра я буду в порядке.

– Тонечка, может, все-таки примем предложение Льва Ивановича? – обеспокоенно спросила Жанна Валентиновна. – Не забывай, что ты теперь не одна.

– Нет, не нужно врача, – уверенно заявила Антонина. – У меня ничего не болит.

– Ну хорошо. Тогда можешь начинать рассказывать, – предложил Гуров и приготовил записную книжку.

В принципе он и так все хорошо запоминал, но вид книжки и ручки почему-то всегда положительно воздействовал на свидетелей. Они проникались к оперативнику большим доверием, и это помогало им сосредоточиться на своих показаниях, что в конечном итоге влияло на качество воспоминаний.

– Мы познакомились с Игнатом в кафе напротив моей школы-студии, – начала рассказ Антонина. – Я ждала, когда за мной приедет кто-нибудь из родителей, и коротала время за чаем и книгой. Народу было мало, и почти все столики были пустыми. Но он подсел ко мне со своим кофе и бургером, и некоторое время я чувствовала, как он смотрит на меня. Он даже не скрывал своего интереса, а поэтому я не вытерпела, оторвала взгляд от книги и спросила его, что он такого во мне увидел, что смотрит уже целых пять минут.

Девушка замолчала и улыбнулась, по всей видимости, своим воспоминаниям. Но улыбка лишь скользнула по губам и быстро пропала.

– Можно, я не буду подробно рассказывать о нашем знакомстве? – спросила она.

– Да, конечно, если это тебе неприятно, – позволил Лев Иванович. Но, наблюдая за лицом Тони, подумал, что эти воспоминания не неприятны ей, а, скорее, наоборот.

«Как бы там ни было, – пришла в голову Гурова мысль, – а для Тони Игнат был первой настоящей любовью, которая останется жить с ней навсегда не только вот в таких вот приятных воспоминаниях, но и в ребенке, которого она родит от него».

«Интересно, какое отчество и фамилию она даст своему малышу?» – пришла к Гурову следующая мысль, но он отогнал ее от себя и сосредоточился на том, что рассказывала ему Антонина.

– Мы стали встречаться. Сначала он находил меня сам. Уж не знаю, каким образом это у него получалось. Однако я встречала его не только в том кафе, но и в парке возле дома, и в магазине, когда ходила покупать себе всякие мелочи для школы. Мне теперь кажется, что все эти встречи не были случайными. Наверное, он следил за мной, да? – Она посмотрела на Гурова.

Лев Иванович просто кивнул, давая ей понять, что, скорее всего, так оно все и было.

– Кажется, твоя подруга Динара говорила, что ты сама сказала Игнату, что он очень похож на умершего сына Шишковских – Елизара. Это так?

– Да, – опустила Тоня голову, а потом, быстро посмотрев на Жанну Валентиновну и отведя глаза, призналась: – Знаете, когда я в первый раз увидела фотографию Елизара, то я в него влюбилась. Влюбилась по фото! Мне тогда было около тринадцати лет. Наверное, это как раз тот возраст, когда девочки впервые влюбляются в кого-то – в эстрадных, книжных или киношных кумиров, в одноклассников или даже во взрослых мужчин. Для меня первой любовью стал Елизар, – призналась она и вытерла рукавом набежавшую в уголок глаза слезинку.

– Так вот почему ты всегда хотела его рисовать, – догадалась Жанна Валентиновна.

Тоня кивнула в знак согласия и через минуту продолжила рассказ: