Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"

– А вам что же, известно, когда моя смерть придет?

– Я, внучок, сто два года на свете живу. За такое время многое узнаешь. Даже если не хочешь, все равно узнаешь. Само приходит. Но когда ты умрешь, я не знаю. Вижу только, что очень и очень не скоро. Так не скоро, что, глядишь, и самому жить надоест.

– Как это – жить надоест?

– Не знаешь, как людям жить надоедает? Такое и с молодыми случается, а уж со стариками – сплошь и рядом.

– Ну, это, наверное, от самой жизни зависит. От той жизни, которой человек живет. Если она скучная да никчемная, то, конечно, надоест рано или поздно.

– Верно рассуждаешь. Только интересная да острая жизнь тоже, бывает, приедается.

– Странный у нас разговор какой-то. За то, что много лет мне отмерили, спасибо. Как-нибудь постараюсь прожить их так, чтобы не наскучили.

– Это хорошо, что постараешься, – кивнул дед. – Потому что вижу я: от тебя жизни других людей зависеть будут. Ты сейчас на распутье стоишь, решения никак принять не можешь, сомневаешься в себе. Не сомневайся. Дар твой – надолго, завтра не пропадет. Пользуйся им с толком, не себе одному в прибыток, и вырастишь душу, которой и перед господом нашим в свое время не стыдно предстать будет.

– Ну да, понятно…. А что это вы о душей моей беспокоитесь?

– Да как же мне не беспокоиться! Гляжу в окно и вижу человека, который на моих глазах прямо из воздуха соткался. Из ума-то я не вышел еще, глазам своим доверяю. Пригляделся к человеку и вижу дальше, что не простой он, а дар у него великий. Не взращенный дар – нежданно полученный. А никакой дар случайно богом не дается. Значит, нужно ему, чтобы ты дар этот с пользой для других людей и для своей души употребил. И раз ты рядом со мной в это время оказался, то и я, значит, причастен и должен с тобой был поговорить об этом в меру своего разумения.

– Дар, говорите. Хорошо, допустим, дар. Только откуда вы знаете, что дар этот именно от бога?

– Так ведь любой дар, внучок, от бога. Дьявол-то даров не дает. Дьявол всегда сделку предлагает. Я, мол, тебе, а ты за это – мне. Но дьявол и в другом силен.

– В чем же?

– В том, что он умеет так иногда дело повернуть, что человек свой дар, от бога полученный, на его, дьявола, пользу тратит. Богу от этого больно, но не может он у человека дар отобрать, потому что всегда надеется, что человек от дьявола отвернется. Хоть в последнюю каплю-секунду жизни своей, но обратится к богу. И тогда бог радуется и прощает. И еще дар у человека не отнимается потому, что он – дар. А дары назад не берут.

– Вы со мной прямо как с маленьким мальчиком разговариваете, – усмехнулся я. – Дар. Бог. Дьявол. Как-то все очень просто у вас выходит.

– А ты маленький мальчик для меня и есть. Знание-то истинное не только от прочитанных книг приходит – оно от сердца твоего к голове поднимается. Сердце надо слушать, тогда и многое понять можно, что раньше запутанным да трудным казалось. Сердце, оно не обманывает. Потому что через сердце с нами господь разговаривает.

– Сам? – я все еще пытался выглядеть ироничным. – Послушаешь вас, дед Евсей, и можно подумать, что вы с богом лично каждый день говорите.

– А как же! – удивился старик. – Говорю, конечно. Каждый день говорю. И всякий человек с ним каждый день разговаривать может. Стоит захотеть только.

– А вы один живете? – постарался я сменить тему. Не потому, что о боге мне было рассуждать неприятно. Просто не готов я был к таким рассуждениям. Но старик меня заинтересовал. Шла от него какая-то уверенная и спокойная сила. Сила человека, который на самом деле знает.

– Почему один? У меня здесь полно родни. И сын, и внуки, и правнуки, и праправнуки есть. Многие уехали. Кто в город Хабаровск, кто и вовсе на остров Сахалин, но много и здесь осталось…

Мы еще долго беседовали, сидя на теплом, нагретом солнцем крыльце. Дед Евсей рассказывал о себе, о прошлом и настоящем. О том, что иногда лечит людей травами и наговорами. Лечит, когда врачи помочь не могут и когда люди сами обращаются. Обращаются не часто. Колдуном считают и власти боятся. Не всякий, бывает, и на улице поздоровается. Жалко таких – во тьме живут. И еще того боятся, что о боге он открыто говорит. Советская же власть бога не жалует. Ну и тех, кто бога любит, тоже. А как же иначе. Да только не долго уж той власти осталось. Может, два десятка лет, а может, и того меньше. «Да что тут говорить. Ты, внучок, про это лучше меня знаешь».

Домой я вернулся уже ближе к вечеру. Попрощался с дедом Евсеем, зашел за избу – подальше от любопытных глаз и легко перенесся обратно. Как будто и не было этих долгих, только что преодоленных километров и лет.

Вернулся я прямо к трезвонящему телефону.

Это была Маша.

– Ну, наконец-то! – воскликнула она в трубку. – Где ты пропадаешь? Домой звоню – нет никого, на мобильник – не отвечаешь. У честной девушки, знаешь ли, и подозрения всякие могут возникнуть.

Н-да, не объяснять же, что там, где я был, мобильная связь существует разве что в фантастических романах…

– Что случилось-то? – я постарался избежать оправданий и объяснений. – У тебя все нормально?