Человек-тень

Конни схватила девочку и перевернула ее на бок. Та выблевала водянистую слизь и черные частицы земли.

– Теперь все хорошо, Мэгги. – Конни погладила ее по голове.

Глаза девочки открылись, безумно завращались в глазницах. Она попыталась закричать, но из ее горла вырвался только сдавленный хрип. Конни хотелось обнять ее, сделать так, чтобы она не видела ни Фергюса, ни гроб, ни могилу, из которой она только что была извлечена, но ей нужно было заняться Элспит.

Бросившись обратно к могиле, она схватила Элспит за одежду и вытащила ее наверх. Сделать это со взрослой женщиной оказалось куда труднее, к тому же правое плечо Элспит было вывернуто, так что ухватить ее было нелегко.

– Это не Анджела, – сказал убийца. – Ты сказала мне, что это будет Анджела.

– Нет, я сказала тебе, что нам надо убедиться, что это не Элспит. Твоя мать не хочет, чтобы рядом с ней находилась Элспит. Помоги мне вытащить ее.

– Я Харрис, – сказал убийца. Его речь стала невнятной. Он зевнул. – Я не Фергюс. Мне плевать на Элспит. Она заслужила смерть.

Харрис Поуви проснулся.

– Неважно, кто эта женщина, – закричала Конни. – Если ты поможешь мне, то совершишь благое дело и сможешь спокойно умереть. Разве это не то, чего ты хочешь? Никакой боли, никаких мук. Разве ты не жаждешь сна без дурных сновидений?

Сделав еще одно усилие, она наконец вытащила Элспит из могилы. И повалилась на траву, а Элспит упала на нее. Конни попыталась выбраться из-под тела женщины, но перед ее глазами уже плясали огни и дышать становилось все труднее и труднее.

Ей было холодно, она невероятно устала, но она знала – ей надо успокоиться и продолжать держать ситуацию под контролем.

– Что с ней не так? – спросил убийца.

– Ты лишил ее воздуха в этом гробу. У нее кровь вокруг губ.

Конни удалось стащить с себя Элспит, и она пощупала запястье несчастной. Пульса не было. Она приложила ухо к ее груди. Сердце не билось, слышался только стук дождя.

Конни знала, что ей нужно делать, но хватит ли ей сил? Вытаскивать бесчувственные тела из могилы и делать искусственное дыхание, пока сумасшедший убийца пытается вести с ней разговор… пожалуй, это ей не по плечу.

– Элспит, – прохрипела Мэгги, потянувшись к женщине. – У нее что-то с легким.

– О черт! – пробормотала Конни.

Это объясняло кровь вокруг губ женщины. Значит, делать ей искусственное дыхание будет еще труднее, чем когда речь шла о Мэгги.

Конни уложила Элспит на спину, положила ее вывихнутую руку максимально удобно, удостоверилась, что ее дыхательные пути открыты, и начала делать ей непрямой массаж сердца – тридцать нажатий на середину грудной клетки, быстрых, быстрее, чем одно нажатие в секунду, затем два выдоха в рот. Конни должна повторять это опять и опять, пока она либо не свалится от усталости, либо не вернет Элспит к жизни.

– Расскажи мне про бабушку Харриса, – потребовал убийца.

Конни попыталась собраться. Она невыносимо замерзла, ее мышцы начинали сводить судороги, ей было необходимо сосредоточиться на непрямом массаже сердца Элспит, а Мэгги подползла к ней и прижалась к ее спине. Сейчас она так занята, что перехитрить Фергюса будет слишком сложно.

– Делия Поуви приказала заложить окна в спальне Харриса кирпичом. – Еще несколько нажатий. Надо извлечь изо рта Элспит еще землю, выдохнуть в него. – Кто-то намалевал на них настоящие окна, чтобы можно было смотреть из них. Как ты думаешь, кто?

Сядь, приказала себе Конни, постарайся перевести дыхание, пока не вырубилась и ты сама.

Убийца задумался.

– Кто-то, кому было грустно, – сказал он наконец. – Кто-то, кому не хотелось возвращаться в больницу. Кто не хотел, чтобы его продолжали лечить электрошоком.

Конни сделала еще два выдоха в рот Элспит, ощутив на языке вкус крови. Кровь и земля – рецепт смерти.

– Значит, от электричества Харрису стало хуже? – спросила Конни.

_Опять нажатия. Руки Конни ослабели, в ее глазах стояли слезы. Зачем она вообще старается, зачем лезет из кожи вон? Харрис Поуви может прикончить их всех, а у нее не осталось сил ни для того, чтобы драться, ни для того, чтобы бежать.

– Они сказали, что это будет не больно. Надо было вколоть больше обезболивающего. Иногда оно переставало действовать, когда включали ток.

Мне… Харрису было страшно, и иногда он отбивался, и тогда они включали ток еще сильнее.

С трудом дыша, с трудом говоря, Конни смотрела на этого ребенка в теле взрослого мужчины, и ее глаза наполнялись слезами – она жалела всех: Мэгги, которая никогда не оправится от этой психологической травмы; Элспит, которая, вероятно, никогда не придет в сознание; Барду, который, возможно, уже мертв; саму себя, поскольку вряд ли ей удастся выжить. Даже Харриса Поуви, который страдал от депрессии, нуждался в помощи, а вместо этого оказался в руках нерадивого врача и подвергся процедуре, которая не облегчила его депрессию, а, наоборот, сделала ему намного хуже, изменив его психику навсегда.

– Бедный Харрис, – сказала Конни. – Это не его вина. – Она прервала нажатия и приготовилась опять дышать Элспит в рот. – Это была не твоя вина.