Человек, убивший бога

Никиту эта болтовня достала, ему просто хотелось спать.

– Да хватит вам, черт побери! Завтра опять все повторять, силы нужны, а вы трендите как бабы на базаре! Спать ложитесь. – Выпалил Никита.

– Надо же, молчаливый заговорил. – Удивленно воскликнул детина.

– А мы уж решили, что ты немой.

– Да, точно. А чего же молчал?

– А чего трендеть понапрасну. Спите. – Злобно ответил Никита.

– А и прав немой, чего воздух за зря сотрясать. Давайте братцы спать! – В разговор вмешался крепкий мужчина лет 25 на вид, уже заимевший авторитет в мужской кампании.

Никто не воспротивился. За несколько минут смолкли абсолютно все и палатка погрузилась в сонную тишину.

Остальные две недели прошли в таком же распорядке. Солдат нещадно выматывали, заставляя заниматься ерундой вместо нормальной подготовки, будто всем им после этого не на войну, а домой к семьям. Но в сущности командующим было безразлично. Главное поставить как можно больше под штык.

Никита же продолжал свое бесцельное, обреченное существование, по максимум пытаясь абстрагироваться от всех. Но все же с Кириллом, постепенно завоевывающем авторитет среди солдат, у них- Нашлись общие точки сопротивления. Когда уже уйти от разговора было невозможно, то они начинали обсуждать социалистические идеи, оказалось Кирилл то же был сторонником революционных взглядов. Никита всегда осторожно высказывал свое мнение, боясь, что кто-то из сослуживцев может заподозрить его в крайнем радикализме. А учитывая его отношения с ними, то шанс доноса не исключался.

Кирилл же наоборот не стеснялся в выражениях и всегда без опасений высказывал свои мысли, под местами понимающий, а местами безразличный взгляд боевых товарищей.

На деле их мировоззрения были очень похоже, Никита был удивлен, что тот не оказался в одной из ячеек. Но в сущности разговоры были ни о чем. Ведь все эти идеи уже были отринуты Никитой. Он не пытался убедить или наоборот разубедить в идеологии Маркса, просто болтал, убивая время.

С остальными же он предпочитал и вовсе не общаться, без надобности, что однажды сыграло с ним злую шутку.

На четвертый день, к нему пристал детина, с дурацкими и даже глупыми вопросами. Он все донимал, расспрашивал. Не выдержав этого Никита двинул ему по морде, о чем сильно пожалел. Руку чуть не сломалась во время удара, повезло что отделался ушибом, а Макару, так звали Детину, хоть бы хны. Но удар разозлил его не на шутку. Вся палатка сбежалась, чтоб остановить озверевшего сослуживца и только общими усилиями удалось смягчить ситуацию. В итоге, по справедливости, решили, что Макар должен тоже ударить своего обидчика и тогда вопрос закрыт.

Вся мощь ответного удара пришлась в щеку. Никита даже потерял сознание.

После этого к нему особо больше никто не приставал и также обращались к нему лишь по надобности.

По истечению отведенных недель, Федор Андреевич собрал всех на плаце.

– Ну что ж солдаты, завтра вы направитесь на фронт, сражаться за державу! Поздравляю вас. К сожалению, я не присоединюсь к вам, так как я нужен здесь. К вам представят нового офицера, с которым вы пойдете в свой бой. Желаю вам удачи!

Быстро протараторив заученный текст, бравый офицер, махнул рукой и удалился по своим важным делам. Смирнов остался на месте, подождал пока начальник уйдет как можно дальше и уже сам обратился к подопечным.

– Сильно повезет если хоть один из вас вернется живым. Худших солдат просто невозможно представить, бог мне судья. Как и сказал капитан, завтра вы будете переданы в подчинение капитану Норыжкину. Он сам вас найдет, позднее. Прощайте!

Смирнов с четко выраженным отвращением пробежался по строю, напоминая им еще раз о своем к ним отношении, надул грудь колесом и удалился по следам своего начальника.

Строй, сразу же дрогнул и начал распадаться, после ухода до ужаса надоевшего лейтенанта. Но чувство расставания, не облегчило солдатскую судьбу. Завтра они уйдут на войну. Даже ярый патриот не был столь оптимистичен по этому поводу. Двадцать человек вернулись обратно в палатку. Там, где обычно царила достаточно веселая атмосфера, повисла мрачная тишина. Кто-то читал молитвы, кто-то безостановочно курил со взглядом, устремленным в пустоту. Никто не отпустил не шуточки, не оскорбления.