Человек, убивший бога

– Зря ты братец пытаешься найти ответ на решенный вопрос. – Выслушав своего друга молвил Кузьма. – Прошлое осталось позади, это не значит, что мы должны забыть о Иване. Память о друге обязана жить в нас, но менять что-то поздно. Возможно молодые действительно в серьез загорелись той же идеей, что и Иван, возможно благодаря ему, а возможно и нет. Однако ты упускаешь один момент, о которым мы уже с тобой говорили- Наш товарищ выгорел, он не мог больше терпеть происходящее вокруг и у него был лишь один выбор: смерть или окончание войны. И этот выбор он передал в руки окружающих его людей, не способный принять самостоятельное решение. Отсрочить случившееся не он, не мы не могли!

К сожалению, ничего нового от друга, Никита не услышал. Он и сам знал все, что изрек Кузьмич, но чувство несправедливости, боль из-за глупой спешки и бессмысленной уверенности друга, тяжким грузом легла на его душу, рядом с остальным балластом грехов, который он ежедневно продолжал тащить внутри себя.

Глава 3

Летом фронт сдвинулся. Неожиданно для всех русские прорвали немецкую оборону. Брусиловский прорыв, так солдаты окрестили неожиданные перемены на театре военных действий, бросил десятую в победное наступление. И именно в этот момент Никита увидел настоящее и самое жуткое лицо войны.

Июль шестнадцатого выдался на редкость жарким. Никита не мог припомнить, чтоб летом было так тепло. От жары, казалось плавилась сама земля, он не мог тронуть рукой стальной корпус своей винтовки, она была настолько накалена, что способна была обжечь руку.

Изматывающий бой, где-то в окрестностях города Вильно. Это была последняя линия обороны немцев, дальше стоял сам город.

Со своими товарищами, Никита, под гул орудий, сражался в штыковой атаке с дрогнувшими немцами, истошно обороняющими свой тыл. Отчаянное сопротивление, не на жизнь, а на смерть.

Палящие лучи лишь усугубляли и без того тяжелый бой. Никита задыхался, но даже не думал отойти назад, оставив свое место более молодым соратникам. Битва поглотила его, все мысли сосредоточились на острие штыка. Багряный туман-так именовали столь сумасбродное состояние солдаты.

Последняя окопная линия, дававшая прусакам робкую надежду на невозможную победу. Вот только русским был милее другой расклад. Солдаты десятой, без угрызений совести, отбросив все человеческое, продирались вперед, предвкушая столь долгожданное отмщение.

Не мешкая Никита прыгнул в длинную «могильную яму», а следом за ним, туда же последовали его товарищи. Резким, отточенным до идеала, ударом, был повержен невезучий оппонент. Немец даже не успел понять, что произошло.

Рефлекторно, Никита развернулся, ожидая увидеть перед собой нового врага. Он уже выставил свое орудие, но вовремя убрал, чуть не насадив на штык своего. Не найдя мишени, он устремился дальше по линии, помогая втянутым в ближний бой русским.

Загнанные в угол гансы, сражавшиеся до этого подобно зверям, загнанным в угол, дрогнули. Мольба о пощаде гулким криком проносилась по земле, а русские были глухи к ним. Жестокость обуяла их сердца, Пленных не брать – не озвученный приказ отпечатался в умах сотен солдат, жаждущих взять реванш, за два года унизительных поражений. Исключений не было. Никита будто позабыл о милосердие, подобно своим товарищам, вырезая бегущих прочь немцев. Вся злоба, все самое ужасное в них вырвалось наружу, а они и не сопротивлялись, лишь покорно шли на поводу своего “праведного” гнева.

Через тридцать минут, последние немцы были перебиты. Предместье полностью отошло во владение десятой.

Над недавним полем брани, заслышалось громогласное ура. Ликование от победы объяло всю солдатскую массу. Но Никита не ликовал со всеми. Наблюдая за радостными лицами, он искал своих друзей. Первым обнаружился Кузьмич, а Кирилл нашелся только к вечеру. Трое в очередной раз избежали смерти.

В палатке, переводя дух, они заговорили, о том, что их ждет дальше.

– Вы заметили с каким остервенением сегодня немец бился? Я уж начал думать, что вот- Вот подмога к ним подойдет. – Начал Кузьмич.

– Да. Вот только под конец сплоховали, выродки. Чуть ли не в ноги бросаться стали. – Ответил Никита.

– Стеревецы, за то мы им сегодня показали, что и сами можем. А как в город зайдем, так и там попляшут. – Ерзая на жаркой земле, пытаясь найти кусочек земли помягче, бросил Кузьма.

– Каково же будет в городе?

– Пес его знает, Кирилл, но точно легкой прогулки не выйдет. Сегодня мы им задали, теперь знают, чего ждать от нас, глядишь от страха упруться до смерти. Как давно в нем гансы сидят?

– С год вроде.

–тем более. За год наверняка все продумали, черти.

– А мы ведь товарищи, за всю войну, так в городах не разу и не очутились. Всю дорогу в окопах просидели.

– Ну вот завтра и повоюешь, Кузьма.

– Да не больно то я и хотел. Там же наверняка гражданские, лишние люди. Не дай бог их еще заденешь. По мне уж лучше в поле, подальше от простого люда.

– А вот здесь я согласен. Паскудно это, средь населения воевать.

– Думаете немец людей не вышлет подальше?