Человек в бандане. История онкологического пациента, рассказанная от первого лица

Е. О. спросила, не собираюсь ли я заводить детей. Я сказал, что нет пока. Она посоветовала «заморозить сперму». Потому что два года после химии нельзя зачать – дети больные будут. Если вообще будут. Но это меня не насторожило. Не волновало, потому что… Какие там, на фиг, дети, самому бы… Да и мало ли, от алкоголя вон тоже есть риск врождённых пороков у плода, но все всё равно пьют, и всё вроде нормально.

Нет, химия – это жесть. И как это объяснить – я не знаю. К такому, уверен, подготовиться невозможно вообще. Так что лучше просто не знать, что тебя ждёт. Но это моя личная стратегия. Другие я тоже понимаю.

Начать с того, что люди вовсе не знают, что их ждёт. Где и как. В принципе. Можем только планировать и мечтать. Онкология в этом смысле как кризис или война, только не по всему земному шару, а в теле конкретного человека. В онкологии всё у всех по-разному и всё сугубо индивидуально. И тут две стратегии снять тревожность: выяснять всё, что только можно, и пытаться этот всехний опыт примерить на себя – или не знать ничего. Врач говорит: лечим, значит, лечим. Желудок резать? Не ты первый… Ну скажут тебе, что тебя ждёт пожизненная диета и таблетки – и что? Как ты к этой реальности будешь готовиться? И какая она будет на самом деле, эта реальность, как она будет восприниматься? Я, честно говоря, думал, что мне будет сложно, трудно и так далее. Жесть будет, как говорится. Было, конечно, непросто, но – по-другому.

Одна знакомая певица, которой оперировали мозг, призналась мне: «Если бы я знала, что меня ждёт, я бы не стала… ничего не стала бы, ни лечиться, ни бороться». Ей под шестьдесят. Молодая, в общем-то. Красивая. Петь и петь ещё. Творить и творить. Но вот до операции – обмороки, слабость. После – неделя в реанимации. Потом ещё один день, полностью вылетевший из памяти. Нарушена координация движений и обоняние. «Говном отовсюду пахнет», – жалуется она. Зрение ухудшилось. И курить всё время хочется. А то, что опухоль оказалась доброкачественной и не нужно никаких химий, только реабилитация – и на том спасибо. Да, и ещё она волнуется, что вес набирает. Женщины!..

В фейсбук-группе «Жизнь без желудка» я прочитал один пост. Явно поспешно набранный, с опечатками, без пунктуации. Суть: пожилая женщина с удалённым желудком очень плохо себя чувствует. Любой приём пищи – сильная изжога. Боли. Обезболивающие помогают слабо. Ни лечь, ни встать. Пост заканчивается фразой: «Посоветуйте, где сделать эвтаназию». То есть человек – готовый самоубийца. Мы, конечно, накидали ей всяких комментов, что-де надо к хорошему гастроэнтерологу сначала, он всё наладит. Никому с резаным желудком не сладко, во всех смыслах, сладкого-то нельзя особо… Но вот регулировать как-то надо, настраивать организм. И есть шансы, что настроится. Рано или поздно. Ходят легенды про каких-то дядек, которые год спустя после операции наворачивают свиной шашлык под коньячок.

А мне, кстати, и не хочется алкоголя. (А уж «коньячок под шашлычок» – фу, пошлятина, коньяк с шашлыком не пьют!) И хорошо, что больше я его пить не буду. Своё выпил уже. Одна моя френдесса рассказывала, что начала выпивать через год после операции. Но как выпивать! Примерно раз в месяц бокал красного сухого… Брр! Это же пытка, сказал я ей. Ну, каждому своё, на вкус и цвет, отделалась она какой-то штампованной фразой. А я не спорю. По мне, бокал сухого красного в месяц – это гораздо хуже полного запрета и полной завязки. Буду считать, что у меня полный запрет. Две дорогие бутылки французского красного – подарки, одна от той самой моей несостоявшейся невесты. Ладно, для гостей оставлю.

Вот так вот всё беспокойно. Но, с другой стороны, «полное спокойствие бывает только на кладбище», как говорила мой лечащий врач номер два О. Н. И добавляла: «Но вам пока что рановато».

Ещё когда я лежал на лапароскопии, мой хирург А. Е. предложил мне поучаствовать в исследовании: типа дают мне эту новейшую химию плюс потом имунностимулирующее – тоже новейшее и сильнейшее, уже испытывали его и всё такое, но надо ещё, потом фигак – и в продакшн. В исследование мало кого включают: молодых, здоровых, без отягчающих заболеваний и чтоб рак первый раз. Я подходил по всем параметрам. А. Е. сказал, что иммунотерапия эта очень поможет прийти в себя. Я согласился сразу. «Можете отказаться», – сказал он. Для вас, говорю, доктор, я что угодно сделаю – мне несложно, а вы меня лечите ж бесплатно. Подписал все бумаги. И стал ждать эту свою химию первую. Её назначили через неделю-две примерно. Химиотерапевт меня отправила ещё разок на КТ, теперь уже органов малого таза. Опять я слегка поволновался. Лаборатория долго тянула с описанием. Е. О. пообещала, что пойдёт сядет им на голову и с живых не слезет, пока результаты не выдадут. Ей это удалось, действительно. Про результаты я её спрашивать не стал, а она только сказала, что-де начинаем капаться в пятницу ближайшую.