Человек в бандане. История онкологического пациента, рассказанная от первого лица

Не знаю, говорю. Правда не знаю. Так получилось. Может, правда рок-звезда, не замечал просто.

6 ноября в 10 утра с копейками меня привезли в операционную. Повтыкали всякие иголки, в руки, под ключицу, в спину (туда обезболивающее поставляли), надели на морду маску, я чё-то в ней там помычал полминуты и вырубился.

Во сколько меня разбудили, я не очень понял. Вроде около пяти – успел глянуть на часы, хотя, возможно, приснилось. Снов я не помню. В реанимации я бодрствовал тоже пару раз всего, по нескольку минут.

Неделя без воды и пищи: как это?

В реанимации я пролежал, таким образом, менее суток. Когда именно меня туда доставили, не представляю. Но как только вкатили туда на кровати, я заснул. Вроде бы вечер уже был. Ранний, наверное. Ночью я пару раз просыпался, но тут же закрывал глаза и говорил себе, что надо спать, делать тут всё равно больше нечего. Действительно – лежишь такой, увешанный мешками, где питание, дренаж, а вставать правда незачем вообще-то. Про реанимацию обычно рассказывают кошмары, типа там холодно и светло и вообще стрём, но у нас как-то уютно прям. Спи там и спи себе, обдолбанный обезболивающими. И в туалет можно не ходить – в тебе катетер. Забавно, когда эрекция вдруг среди ночи случается, вау. Что-то в этом есть!

Утром меня осмотрели реанимационные врачи, что-то спросили про самочувствие, я что-то ответил, и в итоге меня тут же отправили в палату. Там уже была моя тётя Лена, и я просто счастлив был и её увидеть, и оказаться в человеческом жилье. А в РОНЦе довольно уютные палаты, двухместные с санузлом, эдакие номера трёхзвёздочного отеля.

Мне велено было день – лежать. А уже следующим утром вытащили катетер из уретры и приказали ходить, затянувши пузо бандажом. Упс, это было… Ну непривычно. Пошатнулся. Но пошёл. И вот хожу до сих пор, хе-хе.

После гастроэктомии не разрешают ни есть, ни пить пять-шесть суток. Мне назначили аж семь, мотивировав это тем, что во время операции возникли некие нюансы. Я не стал вдаваться в подробности. Ну были и были. Не до того сейчас. Что там произошло во время операции, я узнал только неделю спустя.

Действительно, в операционной были более чем все. Не только абдоминальный хирург высшей категории М. Г., оперирующий хирург, лечащий врач, анестезиолог, в общем, вся бригада. И когда меня вскрыли, то обнаружили утолщение на пищеводе: именно это ещё летом обычное УЗИ показывало, я писал об этом выше. Меня уже тогда это насторожило: опухоль есть опухоль. Но от тогдашнего лечащего врача я не добился никакого комментария, кроме «всё понятно, от этого и лечим». Так вот, вскрыв меня, увидели это утолщение, пальпировали, заподозрили злокачественное. А это значит: удалять и пищевод тоже. Но они не спешили. А позвали аж профессора для консультации. В результате решили отрезать примерно пять сантиметров пищевода – это два отдела считается – и отправить на срочную гистологию. И она – о боже! – показала, что опухоль не злокачественная. Иначе, как мне объяснил М. Г., пришлось бы удалять заодно весь пищевод, причём вскрывать спину. «Жалко, молодой же!» – сказал он. О да. Спасибо, что не принимали скоропалительных решений. Хотя имели право. Спасибо. Ведь прям представить себе не могу, что было бы… «Ну бывают ошибки», – объяснил М. Г.

Да уж, даже там, где всё под контролем.

В итоге А. Е., пройдя через диафрагму, удалил мне два отдела пищевода и подшил к культе тонкую кишку. Потом меня зашил. Получился очень длинный шрам, прям как молния на жилете с низким вырезом. От лобка до груди. Шрам, надо сказать, даже свежим очень аккуратно выглядел, а теперь уже истончился и выцвел до лёгкой розовой чёрточки. Как будто царапина была, а не пузо вскрытое. А. Е., похоже, реальный виртуоз, какова его репутация и есть.

Собственно, именно из-за удалённого фрагмента припухшего пищевода мне и запретили есть и пить минимум семь суток, потому что обычно на пять-шесть запрещают. У меня шов, соединяющий пищевод и тонкую кишку, довольно высоко, сантиметров на десять ниже шеи. А. Е. мне пальцем показал, где примерно.

Не иметь возможности, извините, взять в рот ничего, включая глоток воды, – это квест

А мне ещё велели, прошу прощения, слюну – сплёвывать. Первые пару дней сушняк жуткий, так что пожелание забавное; потом сушняк прошёл, но я как-то не заморачивался; а потом мне разрешили жевать жвачку – это психологически как-то меня подбодрило. Но не очень. Вообще всё это желание еды-воды – оно от головы, потому что питают-то тебя через вену нормально совершенно. Сушняк, повторюсь, буквально на второй день проходит. И вообще всё время ощущение, как будто недавно ел. Так вот. Но при этом отчаянно хочется чего-нибудь вкусненького. Как призналась мне одна тётечка с удалённым желудком и проблемами с поджелудочной, «иногда пить хотелось до галлюцинаций». Типа того, да.