Человек в чужой форме

— …иного выхода нет? Ты это хотел сказать, ведь так?

— Да, — угрюмо буркнул парень, — вы правы. И что же, по-вашему, надо нарсудье дать на лапу, раз иного выхода нет?

Максим Максимович сильно удивился:

— Эк как тебя развернуло и подбросило. В твоем случае-то как раз есть выход. Ты, кстати, про Шекспира слыхал?

— Ну да, Гамлет и все такое.

— Есть у него, Шекспира то есть, очень умная мысль: мудрые люди никогда не сидят и не оплакивают свои потери, а бодро ищут пути возмещения ущерба. Так что живи честно, учись, а я уж похлопочу, подумаю, как пристроить тебя сюда, раз уж есть такая возможность и от меня твое счастье зависит.

Колька ушам своим не поверил, глянул — не шутит ли?

Нет, лицо у Кузнецова было серьезным, жестким, темные глаза смотрели прямо, испытующе, как будто спрашивал он парня: поймет ли правильно? Осознает ли?

Колька не то что осознал, не то что понял, его захлестнула такая волна невероятного, воскрешающего счастья, восторга, преклонения, благодарности — казалось, скажи сейчас этот человек: встань и прыгни с крыши, и пошел бы, и прыгнул, и с песней! Максим Максимович улыбнулся по-доброму, удивительной своей улыбкой, и как замечательно собираются у него эти солнечные морщинки у глаз.

— Отставить веселье, — с показной строгостью предписал он, посерьезнев, — сейчас помоги Якову снег почистить. А после этого пойдем со мной, покажу, как машину с места стронуть. Товарищу Константинеру она сегодня более не понадобится.

— Не дергайся. Включай первую, к себе и вниз, вторая — от себя и еще раз от себя. Не топчись по педалям. Тверже держи руль.

Подчиняясь спокойным, четким указаниям, Колька вполне самостоятельно выехал во двор, сделал аж три круга и на радостях чуть не запамятовал рассказать про встречу на платформе.

— Максим Максимович, мне тут один товарищ в штатском фото той женщины показывал, которая тогда, у «Летчика-испытателя», помните? Когда вы нас отправили за участковым.

— Да, помню, конечно, — рассеянно подтвердил Кузнецов, — плавнее в поворот входи, снижая скорость.

— Вот он мне ее фотографию показал и спросил, видел ли я ее.

— Переключайся теперь на повышенную… ну а ты?

— Сказал, что не видел.

— Правильно сделал, — одобрил Максим Максимович, — кто он такой — бог весть.

Набравшись храбрости, Колька спросил:

— А она кто?

— Включай поворотник, плавнее, пожалуйста. Тут небольшой подъем, переходи на низшую передачу. Не перегазовывай. Стоп, приехали. Туши фары, кнопка под левой ногой.

И лишь закончив урок и уже выходя из гаража, Максим Максимович легонько дернул парня за ухо:

— Скромнее надо быть, Николай. Отворачиваться, если надо, помнишь?

Глава 4

В четыре руки Колька с Яшкой быстро раскидали наносы с торосами и отправились мешаться Пельменю, который с Михалычем возился под трактором.

Колька зачарованно наблюдал. Нет, конечно, техобслугу своего станка он и сам умел провести, но тут другой масштаб. Все происходящее казалось священнодействием, таинством. Тонкой струйкой стекало горячее масло в ведро, пар клубился в золотистом свете фонаря. Михалыч и Андрюха, как два верховных жреца, опустившись на колени, выворачивали болты, снимая картер, потом заранее приготовленной паклей бережно оттирали какие-то детали, запускали щипчики в тракторное нутро, что-то вытаскивали, раскладывая бережно на брезент.

— Так, тезка, мне отлучиться сейчас надо, — сказал Михалыч, вылезая и обмывая керосином руки, — давай дальше сам. Осилишь?

— А то. Вон, случ-чего пацаны помогут.

Пельмень — человек, бесспорно, отличный, друг все-таки, — на Колькиных глазах превращался в какого-то былинного ведуна. Как он привычно оперирует, закладывая какие-то штуки, подшипник, смазывает, ставит на место, крутит рукоятку — и снова вынимает. Хмурясь, придирчиво изучает что-то.

— Вот, смотри, — указывает он на углубления, — видишь, тут не подходит по форме к коленвалу, масло видно. Сейчас подгоним.

И бестрепетно, обычным, хотя и очень острым ножом принимается снимать стружки металла, подгоняя части. Продолжая что-то рассказывать, — Колька не особо слушал, поскольку речь шла о чем-то обыденном, — он снова и снова повторил операцию.

— Теперь дело, — наконец удовлетворенно заметил он, — видишь, как все гладко и чисто, и пленка масляная равномерная? Сейчас подшипники поставлю — и картер подвесим.

Сообща осилили и картер, аккуратно залили масло, запустили мотор.

— Сейчас на малых оборотах посмотрим, как поработает, — пояснял Андрюха, солидно, как заправский механик, вытирая руки.

Усевшись на табуретках, подождали несколько минут, с удовольствием прислушиваясь к ровной работе двигателя.

— Лезь в кабину, выключай, — скомандовал Пельмень, — обождем, как смазка стечет.

Некоторое время спустя он просунул в картер руку, повозился.

— Ну что там? — с любопытством спросил Яшка.

— Порядок, — заверил Андрей, — сам попробуй.

— Ага, щас. Вон пусть Колька.

Кольку дважды просить не пришлось.

— Нащупал? Не греется? — спросил Пельмень.

— Не-а, вроде бы.

— Вот, теперь все в порядке, не греется подшипник. Пошли перекурим.