Человек в движении

Все последнее время я страдал от жестокого расстройства желудка, имелись признаки внутреннего кровотечения — в общем, сплошные огорчения. Я решил прилечь, надеясь, что все пройдет само по себе. Но когда я понял, что приступ не проходит, и испугался, что потеряю сознание, я закричал и позвал ребят на помощь.

Они времени зря не теряли. Стоило им только взглянуть на меня, и они тут же схватились за концы одеяла, на котором я лежал, и бегом спустили меня по лестнице, чтобы отнести в госпиталь. Когда мы спускались, нам встретилась какая-то дама с цветами в руках. Это была представительница министерства здравоохранения Греции — она пришла, чтобы поздравить меня с прибытием в ее страну.

Можете представить себе выражение ее лица, не говоря уже о выражении лиц трех парней в инвалидных колясках, которые поджидали меня у входа в гостиницу. По словам наших хозяев — организаторов помощи инвалидам, Греция больше, чем какая-либо другая европейская страна, нуждалась в программе, направленной на привлечение общественного сознания к проблемам и насущным нуждам их организации. К инвалидам здесь относились как к гражданам третьего сорта. И вот сюда является этот парень по имени Рик Хансен, которому предстояло стать их героем и лидером в битве за умы сограждан, а его тащат на одеяле вниз по лестнице.

По сей день я так и не знаю, что же со мной тогда случилось. Врачи осмотрели меня и сказали, что со мной все в порядке. Но для какого-то старика, который стоял там в очереди, это явилось последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Мало того, что я въехал в приемную врача, как танк, и ему пришлось уступить свою очередь — так, оказывается, я еще и не болен? Да к тому же я был инвалидом — а в этой стране быть инвалидом даже хуже, чем быть женщиной. «Интересно, что бы он сказал, — подумал я, — если бы я был не просто инвалидом, а увечной женщиной и к тому же негритянкой?» Впрочем, я и так, наверное, испортил ему настроение на весь день.

Назавтра мы снова были в пути и пробивались к Афинам сквозь транспортные заторы в час пик. Мы своего добились! Одолеть такой путь — от Лондона до Афин! Впрочем, времени для торжеств у нас особенно не было. Я отснял видеофильм для нашего оффиса — это было сплошное мучение, потому что снимал я его, стоя в своих скобах на балконе. Делал я это намеренно, чтобы еще раз доказать всем у себя на родине, что для инвалидов не может быть стереотипа. Тем не менее компания Си-би-эс включила мою пленку в свою программу, и, когда финиш демонстрировали, у пульта в телестудии собралась целая толпа народу; люди кричали: «Эй! Как это понимать? Ведь он же прикован к коляске, а ведь только посмотрите — стоит!»

Но все-таки бутылку шампанского мы распили, и, несмотря ни на что, физиономии наши сияли улыбками. Мы одолели Европу. Сумели-таки добраться до Греции. Отныне все у нас пойдет как по маслу. Все будет отлично!

Конечно, будет, а как же иначе?

Глава 9 «ЧТО, СОБРАЛСЯ ДОМОЙ? ОТЛИЧНО!»

Чувство неудовлетворенности, которое Рик Хансен испытывал по отношению к своей команде, безусловно, нельзя было назвать улицей с односторонним движением. Бывали дни, когда участники его команды, как порознь, так и все вместе, так и хотели ему сказать: «Знаешь, катись-ка ты со своим турне куда подальше».

И пожалуй, они никогда не были так близки, чтобы дать волю своим чувствам, как во время пробега по Новой Зеландии и Австралии.

«За какой-то месяц он превратился из моего двоюродного брата в твердолобого упрямца, каким я его никогда раньше не знал, и не могу сказать, что это мне особенно понравилось, — говорит Ли Гибсон. — Это был одновременно и Джекилл и Хайд, и было невозможно предугадать, какой стороной он повернется к нам в следующую минуту. Он стал таким брюзгой — бывало, не разговаривал со мной целыми днями. А однажды он залез в фургон, закрылся занавеской, и мне приходилось просовывать ему тарелки с едой в щель сбоку.