Человек в движении

Я предложил ему три варианта: а) задержаться на отдых в Европе, с тем чтобы потом присоединиться к нам вновь, или остаться с нами, но при этом без каких-либо обязательств, связанных с личной ответственностью и стрессом; б) отправиться домой и приступить к работе в штаб-квартире по обеспечению связи с непосредственными участниками турне «Человек в движении» — он был бы там просто незаменим, поскольку сам участвовал в путешествии и знал, что это такое, на собственном опыте; и последний вариант — в) просто отправиться домой и на этом поставить точку. Вариант Тима — он предложил присоединиться к Нэнси в Новой Зеландии и Австралии, чтобы помочь ей там в предварительной организации нашего маршрута — я отверг. За время путешествия между ними сложились довольно близкие отношения. Если бы он решил отправиться туда за свой счет, я, естественно, не смог бы ему в этом помешать. Но раз его потянуло к ней, я вовсе не хотел, чтобы это хоть как-то касалось нашего турне.

Мы долго с ним об этом говорили. Ведь Тим был моим другом. Он участвовал во всей этой затее с самого начала. В свое время я пообещал ему, что мы вместе отправимся в путь и вместе придем к финишу, и я по-прежнему так думал. Может быть, можно было придумать что-нибудь, чтобы он вновь присоединился к нам на заключительном этапе. Но продолжать дальше в прежнем духе было просто невозможно.

Он хорошенько все обдумал, пока работал над справочной литературой и занимался предварительной подготовкой нашего маршрута по Чехословакии и Австрии. Когда мы добрались до Швейцарии, Нэнси отправилась в Новую Зеландию, а Тим улетел на каникулы, после чего он должен был отправиться домой. Обстоятельно все взвесив, он решил, что самый лучший вариант для него — прекратить участие в турне.

Я лишился своего тренера, а также человека, который, как никто другой, сделал все, чтобы наша мечта не погибла на ранней стадии становления. И мне лишь оставалось надеяться, что я не потерял друга.

С грехом пополам мы тащились по Европе, то и дело выпутываясь из кризисных ситуаций. «Греция! — неустанно повторяли мы друг другу. — Только бы добраться до Греции». И случались дни, когда я бы рискнул побиться об заклад, что нам это удастся.

Австрия встретила нас непроглядными туманами и сумасшедшей крутизны склонами. Альпы являли собой сплошную череду круч, подобных вершине Сискийю, только намного хуже. На одном из отрезков пути нам пришлось преодолеть подъем в 2 тысячи 700 футов крутизною от одиннадцати до четырнадцати градусов. Чтобы взобраться на вершину горы Святого Антуана — длина подъема составляла 50 миль, — нам потребовалось 12 часов. На каком-то этапе этого восхождения Ли забрался на запасную кресло-каталку и попытался проехать вместе со мной. Я-то знал, что долго он не протянет, но, как ни старался изо всех сил крутить колеса, все равно его голос слышался где-то совсем близко позади меня. Наконец я оглянулся. Оказывается, он просто шел пешком и толкал перед собой кресло, словно детскую коляску.

После того как Нэнси и Тим уехали, на плечи Дона и Ли легли дополнительные обязанности. Аманда тоже постепенно начинала разрываться на части. Теперь, когда мы недосчитывались двух человек, она также пыталась восполнить пробел и взять на себя часть их работы по тыловому обеспечению турне.

Я постоянно твердил ей, что она себя этим измотает, говорил, что нельзя валить все в одну кучу, но она была преисполнена решимости делать все одновременно. Я уже был готов пойти на то, чтобы отменить все мероприятия, намеченные на отрезке пути до Греции, и полностью сосредоточиться на каталке. Для Аманды же это был какой-то порочный замкнутый круг: слишком много дел, слишком мало времени, чтобы справиться с ними, и, как следствие, еще больше дел, которые нагромождались на следующий день. Она крутилась, как белка в колесе, и при этом отказывалась прислушаться к моим советам.

Выбора у меня не оставалось. Я сделал то, что сделал бы любой любящий мужчина для своей женщины при подобных обстоятельствах. Я попросту помог ей слегка отключиться.

Мы покидали Швейцарию, чтобы совершить еще один бросок по территории Франции. Во время первой же утренней остановки я отослал ее подальше от нашей стоянки под предлогом какого-то поручения. Затем на глазах у изумленного Дона я вытащил две таблетки снотворного из ее аптечки, отыскал в холодильнике сока, его хватило на три стакана — один виноградного и два апельсинового, — и, раздавив обе таблетки, размешал их в одном из стаканов с апельсиновым соком.

«А теперь тост за новые начинания», — воскликнул я, как только Аманда впрыгнула в наш дом на колесах, и при этом вручил ей заветный стакан. Дону же я дал виноградный сок.

«А я не хочу апельсинового, — сказала Аманда. — Дай мне виноградный».

«О’кей», — только и ответил Дон.

Я просто был готов убить его.

«Предлагаю тост, — рявкнул я. — Пей свой апельсиновый сок!»

Она посмотрела на меня так, словно я рехнулся, и выпила весь стакан тремя большими глотками.