Человек в движении

Но стоило послушать запись, как становилась очевидной несостоятельность подобных рассуждений. Чувствовалось, что Риком владеет глубокое чувство и он готов нести свое бремя всю оставшуюся жизнь. Он невольно стал заложником этой внутренней борьбы. Должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, а иначе турне «Человек в движении» вряд ли продвинется дальше Калифорнии.

И это чудо свершилось. Наш «Человек в движении» сломал себе запястье.

Наш первый день прошел в полном смятении чувств. Помню старт, народ, толпившийся вдоль улиц, моих близких — они сопровождали меня: там были все — папа, мама, сестры, брат, мои тети и дяди, обе бабушки и родители Терри — Ролли и Бетти Фокс. Парой недель раньше миссис Фокс подарила мне статуэтку Терри. До того как тронуться в путь, мы прикрепили ее проволокой к стене в кабине нашего автобуса. Терри не смог закончить свое собственное путешествие, значит, его душа пройдет вместе с нами каждую милю этого пути.

Меня так и подмывало на всякий случай ущипнуть себя — вдруг, мол, это все мне приснилось и я проснусь среди ночи в холодном поту снова в своей квартире на углу Второй и Кипарисовой и снова все будет по-старому — миллион разных недоделок и никаких надежд на скорое отправление в путь.

И тут я подумал об Аманде. Как я должен был поступить? Первый день она провела с нами в качестве командного врача, что само по себе было хорошо, поскольку она могла более ясно представить себе, что нас ждет впереди, какие препятствия нам придется преодолевать. Но теперь ее с нами не было. Она вернулась домой, а у меня было такое ощущение, словно мне продырявили желудок.

Вообще-то я не из тех ребят, кто готов терять голову из-за какой-нибудь девчонки, но эта одолела меня так быстро, что я и оглянуться не успел. Такая красавица… я просто хотел быть с ней рядом, и вот на тебе, ушла. Смогут ли наши чувства выдержать полтора года разлуки? Будет ли она меня ждать, прежде чем я вернусь домой? И вообще вправе ли я задаваться такими вопросами?

Я аккуратненько препроводил Аманду в дальний уголок своего сознания. Да только она никак не хотела оставаться там. И — это мне еще предстояло узнать — никогда не останется.

В первый же день маршрута мы сделали несколько грубых ошибок. Впрочем, не мы одни. Попал впросак и парень, ехавший в Ванкувер, и случилось это с ним, как раз когда мы миновали Тоннель Массей и направлялись к границе. Полиция освободила для нас один ряд на шоссе, а этот малый замедлил ход, хотел, значит, на нас посмотреть. К его несчастью, блондинка, сидевшая за рулем шедшей за ним машины, тоже решила полюбоваться на нас, ну и врезалась ему в задницу на скорости эдак миль 55 в час.

Полицейские — те, что эскортировали нас, — сказали, что это так, ерунда, никто не пострадал. И тут я, как ни сдерживался, во весь голос расхохотался. Всего за несколько минут до этого Тим потерял ориентировку и вдрызг разбил велосипед о стену тоннеля. Теперь я уже знал, что на выезде из Окриджа с крыши нашего домика на колесах слетел и разбился ящик с поклажей. Всего десять миль пути, а счет дорожных столкновений между участниками турне и зрителями был 2:1 в нашу «пользу». Если так пойдет и дальше, мы вернемся домой с солидным перевесом: «Человек в движении» — 553 несчастных случая против 276 у зрителей, и люди из-за боязни столкновения с нашим караваном испугаются выходить приветствовать нас на улицах.

Я уже начинал терять терпение и понимал, что должен следить за собой, иначе вся наша затея может лопнуть. Вообще я склонен не щадить себя, и в какой-то степени подобное отношение распространяется и на окружающих. Поэтому, хотя я и понимал, что все ребята выкладываются на полную катушку, что все они не меньше меня не щадят себя ради успеха нашего турне, я тем не менее то и дело подгонял их, когда дело шло не так, как мне хотелось.