Человек в искусстве экспрессионизма

Точка зрения Косовела получает свое теоретическое оформление в 1925 году в докладе «Кризис», который он читает вместе с поэмой «Экстаз смерти» (1925) во время своих выступлений в 1925 и в начале 1926 года. Текст доклада лег в основу одноименной статьи, опубликованной в журнале «Младина»²⁹. Автор смотрит на течение как на уже преодоленный этап в своем творчестве, последнее не устраивало его своей отрешенностью от реальной действительности, отчуждением от нее и, как следствие, ее искаженным изображением, которому сопутствуют одиночество, внутренний раскол и диссоциация субъекта. Рождение экспрессионизма он связывает с предвоенной агонией Европы («до смерти измученный европеец со скоростью электрического тока стремится к развитию, стремится, но имеет еще только одно желание – умереть»³⁰), по его мнению, экспрессионизм предлагает лишь временное спасение, «спасение для одного поколения», а не «всего человечества», над которым работает конструктивизм, окончательно покинувший «музей эстетов» и отказавшийся от «оппозиции содержания и формы»³¹. Таким образом автор пытается объяснить суть экспрессионизма через его сопоставление с конструктивизмом, который призван воплотить новое современное искусство, первый же служил ему лишь подготовительной ступенью: «Наше искусство будет отражением нашей борьбы и нашего самосовершенствования»³². Экспрессионизм, по словам поэта, был порожден в Словении самой жизнью, он – следствие «отчаянного положения четвертованного народа, сто раз униженного и ни разу не увенчанного словом Правды»³³. Человек в экспрессионистских призывах был лишь эсхатологической целью спасения, что, по сути, является деструктивным отрицанием жизни; выходом из тотального кризиса автор видит в революции, как революционном пути социального, культурного и этического обновления, которое породит и «обновленное человечество»³⁴. При всем критическом отношении к явлению экспрессионизма в докладе Косовела, однако, присутствуют такие важные экспрессионистские категории, как этос, крик, падение, порыв, новый человек, а также ненависть к современной цивилизации, технике, антигуманной капиталистической системе и индустриализации; к ним добавляются девизы активизма и мессианского экспрессионизма: человек как «олицетворенная этика», возникновение нового человечества, освобожденный человек, «человек человеку: человек». А. Оцвирк связывает эти понятия в размышлениях Косовела, так же, как и их присутствие в его лирике, с его пристальным чтением антологии К. Пинтуса «Сумерки человечества» (1919)³⁵.