Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье

Итак, сам Христос не освобождал от выполнения закона. Более того, вернувшись к пятой главе «Евангелия от Матфея» – Нагорной проповеди, мы видим, что Господь не смягчает требования закона, а напротив, поднимает его планку. Он говорит: Вы слышали, что сказано древним: «не убивай; кто же убьет, подлежит суду». А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «пустой человек», подлежит верховному судилищу; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной[298].

Как видим, Христос к ограничениям телесного плана добавляет теперь мысленные и словесные ограничения, утверждая догадки Конфуция и Лао-цзы о том, что «наши мысли – начало наших поступков», следовательно, «у кого нет порочных мыслей, не будет и порочных поступков». Он осуждает не только убийство, но и гнев, ругань, поношение; не только физическую измену супругу, но и тайные вожделенные мысли.

Что получается? Одних праведных дел – пусть даже строгого соблюдения закона (как это делали книжники и фарисеи) – тоже недостаточно для спасения. Стремление строго, «буквально» выполнять Закон постепенно вылилось у иудеев в «законничество», «фарисейство». Заповедь же о том, что Бог есть Любовь постепенно стала забываться и вытесняться механическим, ритуальным соблюдением определенных правил (например, запрещалось работать в субботу).

Читая Евангелие от Луки, в том месте, где описывается распятие Христа, мы становимся свидетелями парадоксальной сцены, когда Иисус прощает висевшего рядом с Ним разбойника и говорит ему: «…ныне же будешь со Мною в раю».[299] Выходит, грешник с большей вероятностью спасется, чем праведник… Это кажущееся противоречие снимается, как только мы принимаем во внимание то новое учение, которое принес Господь Иисус Христос, то, которое, собственно, и дало основание второму Завету (договору) называться Новым.

Центральной категорией учения Христа является любовь. Христианство есть в первую очередь религия трех новых добродетелей, которые принес Иисус – веры, надежды и любви: Апостол Павел говорит, что с Пришествием Христа началась новая эра, основанная на трех добродетелях:

А теперь пребывают сии три:

вера, надежда, любовь, но любовь из них больше[300].

Вера – это вера в Бога.

Надежда – это надежда на спасение.

Любовь – это любовь к Богу и людям.

Эти новые виды добродетели – то, что отличает христианскую этику от всех остальных. Евангелие дает нам эталон настоящей любви – жертвенной, терпеливой, милосердной, бескорыстной. Сенека и Эпиктет, например, противопоставляли научным знаниям знание человеческой души. Так же святой апостол Павел всем «тайнам» противопоставляет высшую ценность – любовь: Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая, или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если раздам все имение свое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы[301].

Когда Христос давал две важнейшие «заповеди любви», Он не просто ставил их рядом. Они тесно взаимосвязаны; сказать точнее – вторая вытекает из первой. Любовь к людям будет полной и сильной, когда есть любовь к Богу, ибо Бог есть единственный источник любви во Вселенной. Апостол Иоанн прекрасно подчеркнул эту зависимость:

Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога.

Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь[302].

Поскольку Бог есть любовь, а человек есть образ Божий, то любовь является главным качеством, приближающем человека к Богу; это по сути то, что и делает человека человеком. Поскольку же Бог есть Творец, и человек отражает в себе также и это качество Всевышнего, то категории любви и творчества неразрывно связаны между собой. Чтобы стать творческой личностью, нужно уметь любить.