Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье

Высшим же проявлением действия Божественной благодати есть любовь ко всем людям без исключения, принцип «всеобщей любви»: и к ближнему, и ко врагу: Вы слышали, что сказано: «люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего». А Я говорю вам: Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…[305]

В Послании к Римлянам апостол Павел добавляет к этому, что истинный христианин не станет мстить за себя, а предоставит суд в справедливые руки Господа, и не злом, а добром будет воздавать на зло:

Не мстите за себя, возлюбленные… Ибо написано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь». Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром[306].

Сам Господь Иисус Христос на протяжении всей Своей проповеднической деятельности многократно являет нам примеры превосходства благодати над законничеством и фарисейством, всячески предостерегая своих учеников «беречься закваски (то есть учения) фарисейской и саддукейской[307]»[308].

Однажды проходя через поле, Иисус и его ученики стали делать то, чего не следовало делать в субботу – срывать и есть колосья. Фарисеи, увидев это, осудили их, сославшись на Закон. Христос обличает их законничество, напомнив им слова из Закона «милости хочу, но не жертвы»[309]. Категория «милости», родственная любви, здесь противопоставляется понятию «жертвы», долга, или законничества.

В тот же день он исцеляет человека, что также не приветствуется книжниками: И спросили Иисуса, чтобы обвинить Его: можно ли исцелять в субботы? Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы! Итак можно в субботы делать добро[310].

«Добро» здесь выступает как проявление благодати, любви к человеку, которая, несомненно, выше соблюдения конкретных правил, за которыми терялось сострадание к человеку. Обличая законничество фарисеев, Христос постоянно напоминает, что в законе важнейшее не ритуал, а благодать: Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты…[311] и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру[312].

Итак, на протяжении всего Евангелия мы являемся свидетелями развертывания одной большой антиномии, противостояния: Иисуса и фарисеев, любви и законничества, благодати и закона, веры и дел. В конечном итоге именно этот конфликт привел Христа на Голгофу. После распятия Христа святой апостол Павел показывает это противостояние еще в одной плоскости. Мы уже упоминали о том, что, выступая апологетом спасения через веру, Павел не отрицал необходимости соблюдения Закона. Признавая вслед за Христом священность и незыблемость Закона, грань указанного конфликта он проводит теперь внутри самого Закона.

Павел условно расчленяет Закон на две плоскости: букву и дух, чем диалектически снимает противоречие между законом и благодатью. Буква закона – это то, что соблюдали фарисеи; дух – то, что принес Христос. Симпатии Павла здесь уже вполне определенны: истинным христианином он называет того, кто «внутренне таков», то есть «по духу»[313]. Во «Втором Послании к Коринфянам» он напоминает, что именно Христос

«…дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа; потому что буква убивает, а дух животворит»[314] .

Далее служение буквам закона, начертанным на двух каменных скрижалях (Десяти заповедям), он прямо называет смертоносным. В чем же дело? В том же, почему обрушивался Иисус на фарисеев, служивших «букве»: в этом случае человеческий дух, человеческое сердце остается в стороне – оно уже не сможет принять Христа, а значит, обрести вечную жизнь. Поэтому Павел и говорит, что «буква убивает, а дух животворит».

Существенным моментом христианской антропологии является учение о целостности человека, о внутренней взаимозависимости всех плоскостей человеческого бытия.