Читаем Человек в животном. Почему животные так часто походят на нас в своем мышлении, чувствах и поведении полностью

Исходным пунктом послужило для них знакомое каждому обстоятельство: то, как мы судим и оцениваем мир вокруг нас, в существенной степени зависит от того, как мы себя чувствуем. Например, если счастливого человека спросить, что сулит нам будущее, ответ будет, как правило, оптимистичным: все будет хорошо! Несчастливые, тревожные или подверженные депрессии люди на тот же вопрос реагируют, напротив, скорее пессимистично, то есть опасаются неприятных событий: несчастных случаев, безработицы, одиночества или болезни. Неоднозначные ситуации также оцениваются по-разному, в зависимости от того, в каком состоянии чувств человек находится. Вспомним знаменитый стакан воды — для оптимиста он наполовину полон, для пессимиста наполовину пуст. В общем, множество научных исследований подтверждает: эмоции влияют на человеческое мышление в самом широком смысле. Психологи в связи с этим говорят о когнитивном искажении.

Майкл Мэндл и его команда сказали, что хотя измерить эмоции у животных напрямую мы не можем, но должно быть возможным, как и у людей, определить у них когнитивные искажения и уже по ним делать заключения об эмоциях. В своем новаторском опыте с крысами они показали, что животным действительно можно задать вопрос о том, полон ли стакан наполовину или же он наполовину пуст, то есть оптимисты ли они или, скорее, пессимисты. Для этого ученые предприняли следующее. Сначала они натренировали животных различать два звука. Когда раздавался первый звук, животные, нажав на рычаг, получали за это корм. То есть этот звук возвещал что-то приятное. Когда раздавался второй звук, на рычаг нельзя было нажимать. Если они все-таки это делали, происходило следующее: звучал неприятный для них звук, а пищевого поощрения не следовало. После того как крысы уверенно научились различать эти два звука и их последствия, был задан тот главный вопрос, ради которого все и затевалось: что они сделают, если раздастся звук, расположенный в точности между двумя выученными звуками? Нажмут они рычаг, то есть отреагируют так, как будто ожидают нечто приятное, или не станут нажимать и покажут таким образом, что связывают его скорее с чем-то неприятным?

Любопытно, что крысы, которые происходили из плохих условий содержания и вынесли из жизни в основном отрицательный опыт — многократную смену привычной клетки, влажную подстилку, нерегулярную смену освещения и темноты, — оказались значительно пессимистичнее, чем те их сородичи, которые жили в среде, где все для них было знакомо и предсказуемо. Конкретно это выражалось в том, что они выжидали дольше, прежде чем нажать на рычаг, и нажимали его значительно реже, чем животные из благополучных условий. То есть интерпретировали тот же самый звук значительно более негативно, нежели их сородичи. Вынесенный из прошлого негативный опыт вызвал у животных когнитивное искажение, которое привело к более пессимистичному настрою и позволило сделать вывод о негативном эмоциональном состоянии.

Итак, в основе метода лежит следующий принцип: животных учат различать два раздражителя, один из которых связан с чем-то позитивным, другой — с чем-то негативным. После этого следует главный вопрос: как животное будет реагировать, если ему предъявят неоднозначный раздражитель, который находится в точности посередине между выученными? Кем животное покажет себя — оптимистом или скорее пессимистом? В эксперименте с крысами в качестве раздражителей применялись звуки. Можно использовать и оптические сигналы. Так, моя коллега Хелен Рихтер для своих исследований «оптимизма» у мышей использует автоматизированные клетки со встроенным экраном. Устройство запрограммировано так, что на экране можно видеть широкую полосу-балку либо в верхней части экрана, либо в нижней. Если балка появляется сверху, то мышь, прикасаясь к экрану с левой стороны, получает угощение. Если же балка появляется, наоборот, в нижней части экрана, то происходит нечто неприятное — например громкий шум, и чтобы избежать его, мыши нужно дотронуться до правого края экрана. Когда мышь как следует запоминает, что за чем следует, ей задают ключевой вопрос: как она будет себя вести, если балка появится ровно посередине экрана? С чем будет связан для нее столь противоречивый раздражитель — с поощрением или наказанием? Дотронется она до левой части экрана, надеясь на угощение, или до правой, потому что будет ожидать неприятного? Как у тех тревожных, печальных и подверженных депрессии людей, которые наполовину наполненный стакан считают наполовину пустым, пессимистическая оценка у мыши, когда она прикасается к правой стороне, ожидая неприятного, указывает на ее общее негативное состояние. Соответственно, прикосновение к левой стороне указывает на ее общий позитивный настрой.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

Болезни собак
Болезни собак

Незаразные болезни среди собак имеют значительное распространение. До самого последнего времени специального руководства по болезням собак не имелось. Ветеринарным специалистам приходилось пользоваться главным образом переводной литературой, которой было явно недостаточно и к тому же она устарела по своему содержанию (методам исследований и лечения) и не отвечает современным требованиям к подобного рода руководствам. Предлагаемое читателю руководство является первым оригинальным трудом на русском языке по вопросу болезней собак (незаразных). В данной книге на основе опыта работ целого ряда клиник сделана попытка объединить имеющийся материал.    

Василий Романович Тарасов , Елена Ивановна Липина , Леонид Георгиевич Уткин , Лидия Васильевна Панышева

Домашние животные / Ветеринария / Зоология / Дом и досуг / Образование и наука
Почему собаки гораздо умнее, чем вы думаете
Почему собаки гораздо умнее, чем вы думаете

Брайан Хэйр, исследователь собаки, эволюционный антрополог, основатель Duke Canine Cognition Center, и Ванесса Вудс предлагают совершенно новое понимание интеллекта собаки и внутреннего мира наших самых умных домашних животных.За последние 10 лет мы узнали о собачьем интеллекте больше, чем за прошлое столетие. Прорывы в когнитивистике, введенной впервые Брайаном Хэйром, доказали, что у собак есть своего рода способность для общения с людьми совершенно уникальная в животном мире.Ошеломляющее открытие Брайана Хэйра — как собаки себя одомашнили более 40 000 лет назад. Они стали намного больше похожи на человеческих младенцев, чем на своих предков — волков. Приручение дало собакам совершенно новый вид интеллекта. Это открытие меняет наше представление о собаках и их дрессировке.

Брайан Хэйр , Ванесса Вудс

Зоология / Образование и наука