Человек Желания

Пытливый глаз, который в целом станет землю созерцать и в нестроениях ее, узрит на ней ужасные знаменья могущества Создателя ее.

Каков же Тот, Кто сгрудил чудовищные массы скал и ощетинил ими шар земной, казалось бы, презрев законы все и равновесия, и тяготенья?

Каков же Тот, Кто бурями погибельными дышит, порой уничтожающими страны, порой вздымающими над морями блуждающие горы и бездны разверзающими в океане еще страшней и глубже, чем те, что можно встретить на земле?

Каков же Тот, Кто осветил огня пучины, которые одновременно пожирают и сотрясают наше утлое жилище?

Безумец, нет никого, кроме тебя, кто смог бы зреть следы глубокие отмщенья древнего, деяний, красноречиво говорящих, о силе раздраженной.

Но именно из жалости к тебе Она тебе дает познать следы лишь эти; Она желает видеть, дабы от зрелища сего ты к Ней бы обратился, почтением воздав.

Когда-то Она расправилась с безбожниками древности и громы с молнией на них наслала, их уничтожив под тяжестью потоков гнева Своего. И ты окажешься на поле брани пусть не немедленно, но все же завтра; пускай еще довольно рано понимать, какой Она была ужасной.

Так созерцайте же, мои глаза, природу в блистающих завороженных ликах, впредь не усматривая в ней в чудовищное правосудие. И в разумение войдите эмблемы мiрозданья этой: она дана нам для того, чтоб понятою быть.

Вещей создатель облек вселенную Сам именем Своим; предел же всякий Он сутью имени благого утвердил, чтоб пребывало там без перевесов одно в другом.

Вот как вселенная парит вверху над безднами, поскольку подвешена она лучами имени Господня, которые живительны, как Он, и сами по себе.

И потому они способны служить проводниками страннику, какой с дороги сбился, ведь нет в пространстве даже точки, куда не мог проникнуть бы животворящий свет, подобно слову.

Отец людской, но каково пространство Твоих чудес и мудрости Твоей? Необходимо, чтобы все к Тебе стремилось; когда не будет это по любви к Тебе, то пусть падут хотя бы от восхищения перед Твоею мощью.

165

Времен средина являлась промежутком между правосудием и милосердьем; и Павел, исходя из Аввакума, нам оповещает, что средоточие времен избранным временем для человека представало.

И духа мы должны искать отнюдь не перед нашими глазами. Его обитель истинная – наше сердце, поскольку человеческое сердце избранною порою предстает, ибо оно – предел меж сумраком и светом.

О, человеческое сердце, когда ты шествуешь одно, воспламеняешься и воспаряешь ты, иль место для гордыни оставляешь. Желаешь ли надменным стать, скупцу уподобляясь, который любит наблюдать за знаками богатства своего, поскольку сам он пуст?

Желаешь ли ты стать тщеславным, уподобляясь сластолюбцу, который ищет обладания лишь чувственным началом не для того, чтоб пользоваться им, а дабы извратить его? Порыв материи и страсти преступен меньше.

И наше сердце непрестанно испытывает муки порожденья. И только ум один способен нам облегчить работу эту, счастливым избавленьем обеспечив. Не должно ль мыслям нашим, ходя по кругу, возвращаться к нам и становиться для восприятья нашего пригодными? Каким же из преград по силам их остановить и круг порочный разорвать?

Сумеет ли возрадоваться мать, забыв о своих муках, коль не увидит сына, которому она жизнь даровала?

Дух, это ты сопровождаешь человека до его рожденья и наблюдаешь неустанно за всем наследием его идей.

Несчастные, они не видят, сколь действенны труды их: плоды единой мысли человека лукавому врагу оказывают помощь! Не обладает ли неписаным он правом над всем, что истиной не предстает?

Так откажите вы ему, используя любые средства: он будет вынужден свое деяние направить против себя же самого и учинить в своем господстве войну междоусобную; и сможете исполнить миром вы тогда пору избранную и мысли привести свои к счастливому венцу.

166

Итак, вы согласитесь, знатоки литературы, с тем, что возвышенное непостижимо! Вы согласитесь, что оно приходит не от нас и независимо от нас, и говорить о том, что есть оно, вы не рискнете, подобно Лонгину, толкую лишь стези, которые его ведут.

Возвышенного виды разные опишете вы нам, покажете высокие фрагменты из поэтов наших.

Вы приведете нам ответ той матери, которой было сказано о жертвоприношении Исаака: Господь не должен спрашивать у матери об этой жертве; хотя Исаак был сыном веры и не мог равняться ни с одним из сыновей от чувств и плоти.

Вы приведете нам фрагмент о благородстве воинов, которые при виде гробницы военачальника большого, мечи свои с благоговеньем обнажили и отточили их на мраморе его могилы.

Картины эти нас вдохновляют и возжигают, однако не наставляют в существе вопроса. И мы в них ощущаем возвышенное, и чувствуем мы также, сколь мизерно оно от нас зависит. Но почему же невозможно его постичь? И вот ответа смысл.

Возвышенное – это Бог, и то, что ставит нас по отношению к Нему. Возвышенное – это Бог, поскольку является Он наиболее великим и наиболее верховным из существ.