Человек Желания

И чтобы политическая власть в своих законах и установленьях нисколько не стремилась бы отдать послушных подданных злодеям этим; и если бы последние пытались получить поддержку общества, то направляла б против них людей вооруженных, которые изгнали б их или в узилище забрали.

240

Осмелится сравнить кто вкус и смысл премудрости, которыми полна душа ребенка, и состоянье развращения, небытия, куда людей повергли вещи?

Осмелится на это кто, когда мы сами являемся сравнения предметом?

И значит, есть с чего нам сокрушаться горючими кровавыми слезами.

Пусть доверительной и смелой, вплоть до безрассудства, твоя молитва будет. Желает Он, чтоб Его взяли силой. Всей силою в пределе сумрачном, где пребываем.

Желает Он, чтоб ты Его заставил, как бы покинуть созерцание Свое, взгляд устремив к твоей беде и полетев к тебе на помощь.

Здесь прекращается работа человека, поскольку начинается труд Божий. Бог хочет, чтоб Им силой овладели, однако он желает через любовь отдаться.

Здесь прекращается работа человека, но начинается сей ласковый зефир, который веял на Илию на горе Хорив.

Господь проникнет в мысль твою и в твоем сердце распространит тепло живое, подобное тому, какое ты вкушал в младенчестве своем.

Права твоего века зрелого из рук трудов твоих проистекут, из разуменья духа твоего, словес, сошедших с уст, из умилительного благородства сердца твоего.

Все совершится в покое сущности твоей без треволненья и движенья, едва успеешь ты заметить это. Себя осознавать не перестанешь в своем естественном ты состоянии, которое всегда такое, когда ты с Богом слит Своим.

Господь, Господь, к Тебе мы воззовем с единственной лишь вещью, дабы душа для человека дана была не зря!

241

Кто даст мне взять кадило и идти, как Аарон, средь воинского стана, чтоб змеям помешать уничтожать детей Израиля?

Как нам рисуют тех, кто не воспринял жизни? Для нас тенями только их изображают и мнимым отражением того свеченья, которого они не видели.

Осмелятся ль они явиться в лагерь, чтобы оттуда удалить врага? Придя же в стан от имени Господня, бежать им суждено, когда им скажет враг, как и еврейским заклинателям: «Я вас совсем не знаю».

Вы от теней изыдите: они – проводники прохлады. Ведь даже символы, хотя полезностью своей и обладают, необходимы только тем, кто принципа не знает.

И прежде чем писать картину, образчики имейте для нее; и кисть берите в руку лишь тогда, когда пребудет жизнь, которая вас согревает.

Вот почему жизнь содрогается от заблуждений, что порождает неразумия бестактность: жизнь предается только мудрым управленцам.

Но перечел ли ты ступени человека? Воззри на лестницу его. На ней он – беззаконник развращенный, а также чувственный, чувствительный, мягкосердечный, нравственный, духовный, мудрый и божий человек.

Сравни же крайности ты обе эти и рассмотри их два предела: тогда увидишь, насколько низшему всему присуще различаться с высшим.

Итак, не можем мы сказать, откуда происходят произведенья наши, но главное никак не говорить об этом, но чувствовать достаточно его.

242

Я голову свою склонил над бездною с ее источниками. Способен кто перенести хотя бы миг зловонье это, не испытав удушья? Ее угрюмые горящие огни томят и ранят взор.

Какие хриплые звучанья из глубины исходят этих сумрачных пещер! И это вопли истины врагов. Когда же день возмездия придет, еще чудовищнее вопли станут.

Несчастные, они пока стенают только, причитая. И, кажется, лишь слезы льют свои. Тогда они от исступления завоют, от ярости зубами скрежеща.

Пусть прежде находились больше они в земле, но не в воде; сегодня больше обретаются в воде и не в огне; а в будущем окажутся гораздо более в огне, чем в Слове; и их терзанье будет заключаться в том, что непосильно станет извлечь им пользу из страданий и казней искупленья.

Они способны свои характеры на человеке отразить, чего они, к несчастью, достигают. Удача эта их безнадежность умеряет, определенную отсрочку давая их беде ужасной.

Когда же сумрак их пребудет абсолютным, когда же человек уж более не уделит им света сердца своего, тогда они не смогут сделать шага, не сделав пронзенными тысячекратно характеры свои; они не смогут пребывать мгновение одно, не погрузившись в гнев, который будет их носить, и никогда они не смогут умереть.

И бездна огласится воплем исступлений их. И вопли эти будут столь ужасны, что устрашат самих несчастных, и только смерть внимать им сможет: так далеко они окажутся от области живых.

И даже молитвенные слезы не смогут снизойти к ним. Когда б одна из этих слез проникла в их пучины, они очистились бы тотчас.

Но беззаконье на часах стоит у бездны врат; сюда оно пускает лишь того, кто может увеличить царство развращенья.

Оттуда оно выталкивает даже имя миролюбья, как самого опасного врага; его произнести оно не сможет, в оцепененье страшное не приведя всю бездну.

243

Но если зло имеет силу делаться живым, то почему в подобной силе отказано молитве было? Она на свет родилась в источнике предвечном жизни! Как стать могла она, с премудростью и истиной общаясь, слабее лжи?