Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря

Шагавшие во главе триумфальной колонны, вслед за сенаторами и магистратами, наиболее прославившиеся воины-победители, увенчанные лаврами, несли таблицы (или, говоря по-современному — «таблоиды»), на которых, в стиле сегодняшних комиксов, были изображены победы, победители и побежденные. За ними следовали повозки с наиболее ценной военной добычей. За повозками — богато украшенные белые жертвенные животные, предназначенные в этот торжественный день быть закланными в жертву всесожжения на алтаре Юпитера Капитолийского — ведь триумф был, прежде всего, священнодействием, пожалуй, наивысшей в Риме формою богослужения. За четвероногими жертвенными животными шли под конвоем двуногие — военнопленные и заложники, вынужденные, по мрачной иронии судьбы, нередко тащить на себе часть захваченной у них же римлянами военной добычи. Чем экзотичнее, диковиннее и богаче была эта добыча, тем больше восторга и восхищения она вызывала у бесчисленных толп зрителей, глазевших на триумф. А вот пленных князей, царей, княгинь, цариц, вождей, военачальников и схваченных мятежников «потомки Ромула» осыпали насмешками и оскорблениями (в стиле воинов прокуратора Иудеи всадника Понтия Пилата, издевавшихся над Господом Иисусом Христом как над «царем иудейским»).

За добычей и пленниками следовал главный «виновник» и главное действующее лицо триумфального шествия — победоносный римский полководец, император, триумфатор. Он стоял неподвижно, словно некий истукан, на роскошной двухколесной квадриге — богато украшенной золотом и слоновой костью колеснице, запряженной четверкою белых коней —, облаченный в пурпурную триумфальную тогу, расшитую золотыми пальмовыми ветвями[69] (лат. toga palmata), с золотым лавровым триумфальным венком (лат. corona triumphalis) на гордом челе, держа в руке увитый дубовыми ветвями, увенчанный изображением орла — священной птицы бога-громовержца Иове-Иовиспитера-Юпитера — жезл из слоновой кости (служивший, в незапамятные времена, скипетром римским царям, начиная, якобы, с самого Ромула). Лицо торжествующего триумфатора было выкрашено — в знак обильно пролитой им крови врагов Рима — красным суриком (как и лицо статуи Юпитера Капитолийского; расшитая золотом пурпурная тога и золотой лавровый венок[70] на триумфаторе были также «позаимствованы» на время триумфа у статуи «отца богов и людей», да и триумфальная колесница была «взята напрокат» из его храма). Ибо — и в этом заключалась главнейшее и величайшее таинство разворачивавшегося на глазах «Града и мира» публичного священнодействия — триумфатор, с момента своего восхождения на колесницу Юпитера и до момента своего прибытия к вратам храма Юпитера на Капитолии, каким-то, непостижимым для слабого человеческого разума, образом, сам становился богом. Данный момент следует особо подчеркнуть. Триумфатор не просто «играл роль бога», не просто «представлял Юпитера» (подобно тому, как на похоронах знатных римлян лицедеи в масках предков умерших аристократов представляли «в лицах» этих предков), нет, вследствие некоего мистического превращения, он в торжественные минуты триумфа действительно становился не символическим олицетворением, а зримым и реальным воплощением всемогущего, верховного, величайшего бога, ощущая себя таковым не только всеми фибрами своей души, но и буквально каждой частицей своего тела…

За спиной недвижно высившегося, словно памятник самому себе, на колеснице триумфатора стоял специально приставленный к нему особый государственный раб, державший над его головой золотой венец и следивший за тем, чтобы триумфатора не «переклинивало» (выражаясь современным языком), иными словами — чтобы он не утрачивал полностью чувство реальности. Видимо, в этом действительно была необходимость. По традиции, раб время от времени шептал (или, скорее — с учетом царившего шума, все-таки говорил) на ухо триумфатору: «Помни, что и ты смертен!» или: «Помни, что и ты — всего лишь человек!»

Триумфальное шествие в Древнем Риме

В общем, на квадриге триумфатора как бы сходились, или фокусировались, образуя неразрывное единство, божественное величие и человеческая бренность, высшее наслаждение жизнью и угроза смерти. Ибо колесница бога-громовержца катилась по лицам «Вечного Города» в окружении облаченных в кроваво-красные одежды ликторов, чьи связки розог с вложенными в них топорами были, ради праздника, увиты лавровыми ветвями. Всем и каждому из присутствующих на триумфальном действе римлян было хорошо известно, что после завершения церемонии ликторам предстояло, вынув топоры из фасций, обезглавить осужденных на казнь военнопленных, принеся, таким образом, на алтарь Юпитера Торжествующего — Iup(p)itеr Triumphans — человеческие жертвы (в этом смысле ни чем иным, как человеческими жертвоприношениями, были и гладиаторские бои не на жизнь, а на смерть на арене римского цирка).