Человеки

Бэла Самуиловна огляделась по сторонам в поисках зеркала. Его нигде не было. Открыла дверцу шкафа – иногда зеркала закрепляют изнутри. Но и там было пусто. Удивилась, пожала плечами, и повязала косыночку как могла, наощупь.

***

Народу в церкви было много. И монахини, и простые люди – трудники и паломники, как объяснила Наташа.

Привезли на инвалидной колясочке совсем старенькую, всю сгорбленную, бабушку. Одета бабушка была странно – в черное, расшитое белыми, непонятными для Бэлы Самуиловны, знаками, одеяние с большим капюшоном. Капюшон был надвинут очень низко и закрывал почти все лицо старенькой монахини. То, что это монахиня, Бэла Самуиловна догадалась. Но, видимо, какая-то особенная… Вдоль стен, на скамеечках, сидело еще несколько таких странных монахинь. Они сидели, очень низко опустив головы, прикрытые капюшонами, и, казалось, совсем ничего не делали…

Бэла Самуиловна огляделась по сторонам. Возле самых дверей она увидела нечто вроде прилавка, который днем она не заметила. За прилавком стояла монахиня и принимала какие-то записки, которые во множестве протягивали ей люди. Все брали свечи, расходились по церкви, расставляли их по подсвечникам возле икон…

Бэла Самуиловна стояла столбиком – она не знала, можно ли ей ставить свечи? И еще – она не совсем понимала, для чего это делать. Наверное, так положено… Наташа куда-то пропала, и что-то спросить Бэле Самуиловне было не у кого.

И вдруг, в какой-то момент, все успокоились, ходить перестали, разговоры затихли, в церкви настала тишина.

Наверное, подумала Бэла Самуиловна, сейчас начнется служба. А я ничего не понимаю… Она осторожно сделала шаг в сторону и оказалась за колонной. Так ее никто не увидит, если вдруг она что-то сделает не так. Или, наоборот, не сделает. В общем, Бэла Самуиловна испугалась и стояла тихонько, как мышь.

Периодически она выглядывала из своего укрытия и смотрела, что происходит. Служба шла своим чередом. Люди молились, крестились, кланялись… Далеко впереди Бэла Самуиловна разглядела какое-то возвышение (как она потом узнала – возвышение это называлось "клирос"), на котором стояли несколько монахинь. Они пели. Совсем негромко, с какой-то нежностью и, как показалось Бэле Самуиловне, грустью. И так звучали их голоса, что Бэле Самуиловне в голову пришла необыкновенная мысль – да это же ангелы! Так могут петь только ангелы!

***

Каждый день Бэла Самуиловна со своим списком вопросов приходила к домику игуменьи. Заходить самой было неудобно, она присаживалась на лавочку и терпеливо ждала, пока ее заметят.

Но в один из дней она прочла нечто такое, отчего дрожь прошла по всему телу. Она, позабыв свой список, побежала к матушке Антонии. Ждать никого не стала. Сама вошла в домик и постучала в двери. Бледная, с трясущимися губами, остекленевшим взглядом, она напугала матушку Антонию чуть не до обморока.

– Господи, помилуй! Бэла Самуиловна, что с вами? Присядьте скорее!

Бэла Самуиловна тяжело опустилась на стул, взяла стакан с водой, предложенный ей матушкой Антонией, но пить не стала.

– Кровь… – глядя "в никуда", прошептала она. – Кровь Его на нас и детях наших… На мне… на Ритке… – в глазах Бэлы Самуиловны плескался ужас…

Игуменья поняла. Тоже присела. Долго молчали. Матушка Антония перебирала четки, молилась. Горячо молилась, до боли в сердце. Как ответить, как объяснить? Как?!

– Бэла Самуиловна, – наконец тяжело начала игуменья. – Мы все… Все… Каждый день… Распинаем Господа нашего… Вновь и вновь. Каждый день. Своими грехами. Самомнением, гордостью, ложью. Маловерием, равнодушием… Да, это не мы с вами две тысячи лет назад требовали Его казни… Но сегодня Его кровь на всех нас. Мне тяжело это объяснить. Сегодня все мы, согрешая, кричим "распни"!…

Но Он все-равно любит нас. И дал нам Таинства церковные – покаяние, причастие… С Божией помощью Вы все это поймете, я в этом уверена. И не бойтесь ничего – велико милосердие Божие, и бесконечна Его любовь к нам.

***

В последний день своего пребывания в монастыре Бэла Самуиловна ходила по церкви, останавливалась возле каждой иконы и старательно записывала имена святых. Ей хотелось узнать о них побольше, и она надеялась, что дома, в компьютере, найдет всю нужную информацию.

Хотела вернуть Новый Завет матушке Антонии, но оказалось, что игуменья подарила ей книжку насовсем. И еще один подарок получила Бэла Самуиловна от матушки Антонии – икону первомученика Стефана.

– Если, – сказала она, – Вы захотите приехать к нам еще раз, то мы пойдем с Вами на то самое место, где мученика Стефана забили камнями…

– А что, – удивилась Бэла Самуиловна, – туда можно пешком дойти?

– Конечно. Это недалеко от Львиных Ворот.

– А за что его побили? – спросила Бэла Самуиловна.

– За то, что он, будучи иудеем, поверил во Христа. За это его забили камнями.

– Насмерть? – ужаснулась Бэла Самуиловна.

– Да.

Бэла Самуиловна вгляделась в икону первомученика. Прижала ее к себе и пробормотала – Господи, помилуй…

– И на Голгофу мы с вами сходим…

– На ТУ САМУЮ? – поразилась Бэла Самуиловна.