Чем заканчиваются все дороги? (СИ)

Они молчали долго-долго. Иорвет сидел рядом, на пассажирском сиденье, одновременно близкий – протяни руку, - и далекий, как иная галактика. И в его лице, гладком, не знающим ни бритвы, ни морщин, Алиса отчетливо видела теперь все прожитые им… десятилетия? Столетия? Бесконечную для Алисы пропасть лет, потерь и разочарований. Он казался печальным, будто все прожитое легло на его плечи разом, обняло невидимым темным плащом, поглотив и непримиримость, и веселую злость, и вздорную азартность – все, что, как Алисе казалось, составляло его существо, так в нем раздражало и так нравилось одновременно… Таким Алиса его еще не видела, и даже подумать не могла, что он таким бывает. Ей захотелось что-то сказать, найти хоть какие-нибудь правильные слова – но в отчаянии она понимала, что ничего не может придумать. Все будет глупо и бессмысленно, как забытый флажок, треплющийся на ветру. Потому что – теперь она видела это – даже представить себе она не могла, что же это на самом деле такое – его жизнь.

А потом Иорвет вдруг нашел Алисину руку и тихонько сжал ее своей теплой, сухой, сильной и шершавой ладонью, и сказал очень серьезно и даже как-то торжественно, тоном, совсем не похожим на свой обычный:

- Мне кажется, нам пора домой, luned.

И они поехали домой. Вошли в Алисину квартиру, не зажигая свет, и ночь наполнилась их сбитым, общим на двоих дыханием, стоном и тихим шепотом, в котором непонятные Алисе слова мешались с теми, которые она отлично понимала, но сама была не в силах поверить, что слышит и говорит их здесь, в тишине и темноте одной из последних ночей августа.

Другой день был немудряще похож на предыдущий. Утром они долго валялись в кровати, обнимая друг друга и предаваясь любви то жадно, то нежно и лениво; пересмеивались в полголоса и изредка вновь проваливались в дрему. Потом завтракали. Потом Алиса так же быстро собралась, и они вновь сели в машину и поехали, куда глаза глядят. Иорвет, делая вид, что ему вовсе не любопытно, расспрашивал Алису, как так получается, что все эти железные повозки друг с другом не сталкиваются. Потом спросил, все ли их города такие же большие, и не смог скрыть удивления, когда Алиса сказала ему, что город, в котором она живет – маленькая провинция, не более. Что есть города, где, чтобы увидеть верхушки домов, нужно лечь на землю – потому что так высоко голову попросту не задрать… Что безо всякой магии в этом мире множество полезных и диковинных чудес, только делают их не чародеи, а инженеры и химики.

Потом они поехали в лес, где Алиса сидела на берегу небольшого озерца, растянувшись в сухой августовской траве, а Иорвет совершенно бесшумно и быстро исчез среди деревьев. Спустя некоторое время он так же бесшумно, словно из ниоткуда, появился. Присел рядом. Вид у него был задумчивый и довольно мрачный. Некоторое время он молчал, а потом сказал:

- Хотел бы я знать, станет ли и мой мир однажды таким же.

Алиса не знала, что на это сказать. Она пожала плечами:

- Кто знает… Может, у вас там все будет по-другому.

Эльф вздохнул, сорвал какую-то травинку, принялся ее покусывать.

- Огромные города посреди умирающего леса, - сказал он. – Этот лес… Не хотел бы я быть его частью. Поехали отсюда, Алиса; я увидел все, что хотел. Мне не нравится здесь находится. Я чувствую… - он проворил какую-то длинную фразу на своей Старшей речи, мелодичную и непонятную.

- Я не понимаю твоего языка, Иорвет, - сказала Алиса.

- Я знаю, - кивнул он, и в его лице мелькнуло хорошо знакомое Алисе выражение. – Но в языке d’hoine слишком мало оттенков. Я не знаю, как тебе перевести.

- И не надо, - вздохнула Алиса, вставая. – Давай лучше просто уедем отсюда. Поехали лучше пообедаем!

И они обедали. А потом вновь пили пиво, сидя дома, на диване в гостиной.

И говорили, говорили…

А потом Иорвет учил ее какой-то старинной, невыразимо печальной эльфской песне. Алиса быстро запомнила довольно сложную мелодию, и вскоре у них уже выходило в терцию – все-таки Алиса действительно умела петь, и умела очень хорошо. А вот со словами была проблема… Иорвет продиктовал ей один куплет, она записала его на бумаге на слух, русскими буквами. Но при первой же Алисиной попытке это пропеть у него сделалось такое лицо, будто Алиса сунула ему за шиворот дохлую мышь. Он сердился, раздражался и ругался, пытаясь добиться от Алисы нужного произношения хотя бы одной простой фразы; но в итоге плюнул, и они все равно спели песню от начала до конца, причем Иорвет вел, а Алиса вторила без слов своим сильным, просторным голосом.

Получилось очень красиво. Увлеченные, они спели еще раз, уже с небольшой Алисиной вокализной импровизацией.

Забытое пиво выдыхалось на столе.

- Завтра будет другой день, - сказал вдруг Иорвет в темноте, обнимая Алису, обволакивая ее невидимым, дурманящим разум теплым коконом. – Совсем другой. Передышка закончилась.

- Я понимаю, - тихо сказала Алиса. – Тебе снова нужно будет стать… собой.

- Думаешь, сейчас я – это не я?

- Нет… Не думаю. Просто быть таким, как сейчас – для тебя слишком большая роскошь…

- Ты правильно понимаешь, leede mo.